Кошечка в сапожках (сборник)
Шрифт:
— Да.
— Какой марки была машина?
— Я не разбираюсь в американских машинах.
— А в итальянских машинах вы разбираетесь?
— Нет, тоже не разбираюсь.
— Какого она была цвета?
— Темно-синяя. Или зеленая. В темноте было не разглядеть.
— Но ведь была ясная лунная ночь.
— Да, только машина стояла под деревом.
— Значит, это была темно-синяя или темно-зеленая машина?
— Да.
— Но не красная.
— Нет, не красная машина.
— Это была спортивная машина?
— Я не знаю, что такое спортивная
Май Чим перевела ответ старика Мэтью и принялась что-то обстоятельно объяснять тому по-вьетнамски, скорее всего, что такое спортивная машина. Тринх внимательно ее слушал, согласно кивнул и наконец произнес:
— Нет, это была не спортивная машина. Это была обыкновенная машина.
— С двумя дверцами или четырьмя?
— Я не заметил.
— Но лицо подозреваемого вы разглядели?
— Да. Я лучше разбираюсь в лицах, чем в машинах.
— Что-нибудь еще вы заметили? — устало спросил Мэтью.
Тринх кратко ответил по-вьетнамски. Май Чим кивнула. Она была бесстрастным переводчиком.
— Что? — нетерпеливо спросил Мэтью.
— Он запомнил номер машины, — сказала она.
Патрисия Демминг и детектив Фрэнк Баннион обедали на открытой веранде ресторана «Скандалисты» под одним из зеленых зонтиков. Баннион с удовлетворением подметил, что они неплохо смотрятся вдвоем. Интересно, есть ли у нее кто-нибудь? Сам он вчерашнюю ночь провел с Шерри Рейндольс и поэтому ощущал себя чертовски привлекательным. После восхитительной ночи с молоденькой женщиной он всегда находил подтверждение своих потрясающих мужских достоинств.
Шерри под большим секретом шепнула ему вчера, что две недели назад ей исполнилось тридцать. Это она сказала, когда делала минет. Она пыталась доказать, что зрелые женщины смыслят в сексе побольше, чем сопливые девчонки. Баннион ее успокоил, для него тридцатилетняя женщина была молодой. Еще он похвастался, что в свои сорок два года умудрился сохранить волосы и зубы. Ему показалось, что это произвело на нее впечатление.
Сегодня у Шерри был выходной.
Вчера ночью она сказала про выходной, добавив, что весь следующий день и ночь они смогут предаваться любви, ей надо быть на работе в среду утром в половине одиннадцатого. Баннион посетовал, что ему самому надо быть на службе в девять утра. И вот напротив него за столиком любуется заливом очаровательная блондинка с одним существенным недостатком — она его босс, что не мешает ему чувствовать к ней дикое влечение. Липкая жара способствует возникновению желания и легкому его удовлетворению.
— Лодка причалила вот здесь, — показал он.
— В котором часу? — уточнила она.
— Без четверти одиннадцать, — ответил Баннион.
— Вроде совпадает? — с удовлетворением отметила Патрисия.
— Ему пришлось бы отплыть из Уиллоуби в половине одиннадцатого. Сюда ходу — пятнадцать минут.
— Барменша видела, как лодка подходит к пристани?
— Да, она заметила его, когда он причаливал к доку, предыдущая отметка 72 была вне поля ее зрения, она слишком далеко на севере.
— Где она была, когда увидела лодку?
— В баре. Оттуда хорошо просматривается весь канал.
Патрисия посмотрела в том направлении:
— Она запомнила лодку?
— Очень подробно.
— И видела название?
— Нет. Он уже загнал ее в стапель.
— В какой?
— Второй с края. Справа от вас.
Патрисия снова посмотрела в ту сторону.
— Из бара прекрасно видно, — повторил Баннион. — Даже если она не видела названия…
— Надо же так назвать — «Блаженство», — неодобрительно сказала Патрисия.
— Шустрый малый, — произнес Баннион двусмысленно и посмотрел на Патрисию. На ее лице ничего не отразилось. Он посчитал это хорошим признаком. — Она здорово разбирается в лодках и сможет в суде описать любую, и нужную нам тоже. Но мало того, она может описать его.
— Лидза?
— Можно попытаться устроить опознание. Она утверждает, что тот человек был в желтой кепке и куртке.
— Именно он был в лодке?
— Она видела его в лодке, видела, как он заводит ее в док, как идет по ступенькам по направлению к стоянке.
— Сколько было времени?
— Где-то между десятью и одиннадцатью часами.
— Подходит. Когда она потеряла его из виду?
— Когда он сел в машину и уехал.
— Какой марки была машина? — спросила Патрисия, наклоняясь к нему.
— Зеленый «олдсмобиль кутласс сьюприм».
— А номер?
— Так далеко она не сумела рассмотреть.
— Черт, — выругалась Патрисия.
Баннион нашел это не столько возбуждающим, сколь обещающим.
— Что будем заказывать? — расплылся он в своей самой шикарной улыбке.
— На это можно посмотреть иначе, — произнесла Май Чим.
Они сидели с Мэтью в ресторане примерно в семи милях от «Скандалистов». Баннион сумел разузнать марку автомобиля. Тринх описал только цвет — темно-синий или темно-зеленый, зато он запомнил номер. Машина была из Флориды. Мэтью пометил у себя в блокноте — 2АВ 39С. Дело за малым — найти машину и узнать, кто был тот человек в желтой кепке и куртке.
— Что вы имеете в виду? — переспросил он.
Он был удивлен и обрадован, когда она приняла его приглашение пообедать с ним. Он с удовольствием наблюдал, как она ест. Ему хотелось знать, по вкусу ли ей, женщине, проведшей первые пятнадцать лет жизни в Сайгоне, итальянская кухня. Она ела с аппетитом. Сначала одолела лингвине аль престо и теперь усердно поглощала пиккату из телятины.
— Это убийство, — сказала она. — И изнасилование. Так ли уж они связаны между собой?
— А вы как считаете?
— Я предполагаю, что те парни действительно ее изнасиловали, однако это еще не значит…
— Правда?
— Да. Заметьте, местные вьетнамцы обрадовались оправдательному приговору. Они молились, чтобы их земляков признали невиновными. Азиатам не так уж сладко живется в Америке. В Калузе нет даже буддистского храма, вы знаете об этом?
— А вы сами буддистка? — поинтересовался Мэтью.