Кошка

Золтиков Михаэль

— Когда-то это должно было случиться. Видишь ли, кошечка, твоей «Интераллье» фактически более нет. Лично я арестовал сто тридцать человек, и лишь немногим удалось скрыться. Да и радиоигру с Лондоном я не могу продолжать до бесконечности хотя бы потому, что Верховное командование не дает мне никаких материалов для дезинформации. Коли я не знаю, что я должен передавать в Лондон и как отвечать на все их запросы, то делать нечего и надо, как говорится, закругляться. Передавать правду я не имею права, а сочинять самому довольно опасно: если вдруг Верховное командование посчитает, что это наносит вред Германии, то я могу схлопотать

обвинение в государственной измене. В случае с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау» мне еще повезло. А если бы мое утверждение, что корабли сильно повреждены, соответствовало действительности, что тогда? Поэтому я пришел к выводу, что с радиоигрой надо кончать и использовать наш подпольный радиопередатчик в последний раз для спасения крейсеров. Так что моя радиограмма от одиннадцатого февраля была лебединой песней.

Честолюбие «Кошки» сильно задето, а оно является одной из главных черт ее характера. И хотя Матильда уже давно работает на Блайхера и, стало быть, на немцев, она не хочет, чтобы ее имя перестало пользоваться уважением среди бойцов движения Сопротивления и у англичан. Ей приятно было услышать, что все радиосообщения, начинавшиеся словами «Кошка сообщает...», были достоверными.

Блайхер больно задел ее чувство собственного достоинства, ее гордость, в результате чего в их отношениях образовалась трещина, которая стала все более расширяться и углубляться в ближайшее время под натиском быстро сменявшихся событий.

Проходит не так много времени, как у двери раздается звонок. Это приехал англичанин. Он бормочет какое-то имя, представляясь мнимому бельгийцу месье Жану. Но Блайхер даже не старается его понять, зная, что оно, вне всякого сомнения, вымышленное.

Офицер лондонской секретной службы холодно произносит:

— После катастрофы в проливе я прибыл сюда, чтобы потребовать объяснений. Кто вам рассказал, месье Жан, эту небылицу, что «Шарнхорст» и «Гнейзенау» не в состоянии выйти в море и что наши люди в Бресте Филип-пон и Галль арестованы эти мифическим Блайхером и даже перевербованы?

«Бельгиец» просит англичанина сесть, а сам занимает место за своим письменным столом. Блайхер дает пространные и длинные объяснения, которые англичанин выслушивает недоверчиво. На письменном столе между собеседниками стоят два больших ящика, закрытых крышками. Если бы англичанину пришло в голову открыть их, то он увидел бы картотеку французских борцов Сопротивления с фотокопиями паспортных данных. На каждой карточке слева фамилия и имя, адрес и профессия каждого, а справа его псевдоним, справка о подпольной деятельности, оценки о достоверности полученных от него сведений. На карточках прикреплены цветные зажимы: желтый означает «безобидный», красный — «опасный», зеленый — «владелец огнестрельного оружия», голубой — «имеет тайник с оружием, сброшенным англичанами».

Лица, отмеченные красными зажимами, как правило, уже не на свободе, а в лагерях для военнопленных, о чем в их карточках имеется соответствующая отметка. А вот с голубыми зажимами — на удивление, почти все на свободе, ибо, если их брать сразу же после того, как англичане сбросят оружие, это может броситься в глаза. Поэтому Блайхер всегда немного выжидает, а потом и организовывает проверку, ну, скажем, «незаконного забоя скота», во время которой «совершенно случайно» обнаруживается склад с оружием.

«Кошка» сидит молча. В заключение своего объяснения Блайхер говорит:

—

Я хочу свести вас с радистом Анри Табетом, который раньше работал на Романа Чернявски. Может быть, он даст вам какие-нибудь разъяснения по случаю с «Шар-нхорстом» и «Гнейзенау». Прошу, однако, с ним грубо не обращаться, ибо он вам еще понадобится. Ведь вы наверняка захотите сообщить в Лондон, что прибыли в Париж благополучно, а также о результатах своего расследования: смогла ли мадам Каррэ оправдаться или же вы рассматриваете ее действия как следствие непростительной потери бдительности.

— Каким образом я сообщу в Лондон, предоставьте мне это решить самому, — отрезал майор. — Но вот что я туда сообщу, это вы можете знать, месье Жан. Ваши объяснения меня ни в коей мере не удовлетворили. Не считайте нас в Лондоне дураками. По всей видимости, вы с мадам Каррэ проявили полную беспечность и позволили немцам обвести себя вокруг пальца. В то же время ваши попытки снять с себя ответственность за передачу ложных данных и ваш отказ назвать их инспираторов побуждают меня сообщить в Лондон, чтобы в будущем вашим радиограммам там больше не верили. — Англичанин резко поднимается со стула и добавляет: — А впрочем, я приказываю вам впредь заниматься своими делами и не совать свой нос в агентурную работу!

Блайхер выходит из-за стола, по-видимому, чтобы проститься. Он вплотную приближается к англичанину, ровным голосом говорит:

— Впредь не заниматься больше шпионскими делами — это моя давняя мечта! Возвратиться к гражданской профессии специалиста по экспортно-импортным проблемам, жить со всеми народами в мире и согласии, без вражды, было бы прекрасно, однако, пока идет война. я должен выполнять приказы своего начальства из парижского отдела абвера. Я Хуго Блайхер!

«Кошка» тихо вскрикивает. Англичанин становится смертельно бледным и быстро сует руку в карман. Но на зов Блайхера из соседней комнаты выбегают два сотрудника тайной полевой полиции, которых он недавно вызвал по телефону, и заламывают руки Ричардса.

Просматривая его бумажник, Блайхер, не поднимая головы, произносит по-английски:

— Ваши дела плохи, поскольку вы, британский офицер, взяты в гражданском. Вы знаете, что это означает по международному праву. Могу, однако, предложить вам следующее: я достану для вас офицерскую форму английских королевских военно-воздушных сил и скажу, что вы были сбиты. Таким образом, вы попадете в лагерь для военнопленных. Не волнуйтесь: оба мои сотрудника по-английски не понимают.

Англичанин мгновенно оценивает предложение и говорит: «Спасибо».

Блайхер находит во внутреннем кармашке бумажника небольшую записку с цифрами и буквами.

— Ага, это для радиограммы в Лондон. Я сообщу туда, что вы прибыли благополучно. «Кошка», как всегда, передаст:

«Уполномоченный по вопросу «Шарнхорста» и «Гней-зенау» до конца войны в безопасности».

Перед тем как англичанина выводят из комнаты, он плюет «Кошке» под ноги.

Она вскрикивает как от удара в лицо.

В тот же день Блайхер уходит из дома, так как не может больше выносить потока слез и горькие упреки «Кошки». Он чувствует, что после недавних событий их совместная жизнь будет просто невозможной. Путь ведет его на бульвар Суше, на квартиру Сюзанны, куда до этого он заходил очень редко. Он сейчас не в состоянии справиться в одиночку со своими мыслями и хочет поговорить с прежней подругой.