Кошки - Мышки

Нарватова Светлана

— Почему же, — возразила Новикова. — Мне всё понравилось. И музыка, и антураж, и бильярд.

— И пьяные бородатые мужики в цепях, — презрительно фыркнул Воронцов.

— Бородатые мужики были, — согласилась Кира. — Но вели они себя исключительно прилично.

В отличие о некоторых, добавила она про себя. Но, видимо, думала она слишком громко, поэтому наезды в адрес коммерческого директора внезапно прекратились.

— Ты помнишь, что в четверг мы идем на открытие выставки? — вдруг вспомнил Мишель.

Конечно, Кира помнила. Она даже

платье для этого случая купила. Но это «мы» резануло ухо. Как и эта бравада. Будто он соревновался с КотоФеем. Новикова вспомнила слова Кости о том, что Влад и Мишель очень разные, и это прозвучало так, будто между ними есть соперничество.

— Спасибо, я помню, что вы меня пригласили. Но поплеваться было бы дешевле.

— В смысле? — не понял арт-директор.

— В смысле, дети, когда хотят выяснить, кто круче, плюются. Кто дальше плюнул — тот победил, — пояснила Кира.

— Ты — не тот случай, когда стоит экономить, — Мишель галантно приложился губами к ее пальчикам.

Впереди показалась зеленая шапка парка, распростершаяся над резной оградой с белоснежными столбами. Неподалеку от арки входа, лениво обмахиваясь газеткой, сидела продавщица кваса. Рядом с нею стоял ларь с мороженым.

— Можно… — начала Кира одновременно с Мишелевским: «Хочешь…»

Они рассмеялись. Наваждение Мишеля-Сноба развеялось. Место ему уступил Мишель-Милашка. С ним было очень комфортно есть мороженное, брести по парку под звуки ретро-попсы из громкоговорителей и молчать…

В семь часов, когда мороженное было съедено, попса и нынешнее поколение детей обсуждены, раздался телефонный звонок.

— Да, — ответила Кира.

— Кира, открывайте, — мягко прозвучал хрипловатый голос генерального директора.

«Медведь пришел», — завершила Кира его фразу про себя. Она действительно уже забыла, почем оказалась в этом парке.

— Что открывать?

Это единственное, на что хватило ее фантазии.

— Дверь. Я у вас под дверью.

— А я не дома, — тихо призналась Кира.

Вообще-то генеральный и сам должен был об этом догадаться по музыкальному фону.

— Но мы же договорились… — в голосе Колчевского промелькнула нотка неуверенности, и это было настолько противоестественно, что Кира сбилась с шага.

— Геннадий Николаевич, я думала, вы пошутили, — выдала Новикова заранее заготовленную версию. — Всё-таки вы — генеральный директор, и ко мне в гости…

Кира даже руками развела, насколько позволял прижатый к уху телефон.

— То есть вы не дома, — констатировал генеральный очевидное.

— Нет. Простите, — повинилась Новикова.

— Очень жаль, — проговорил Колчевский и отключился.

Жалости в тоне было мало, а задумчивости много.

Всё. Теперь можно идти домой. Медленно, в надежде, что Ген-директор не станет поджидать Киру у подъезда с целью устроить «темную». Девушка бросила короткий взгляд на спутника. Мишель сделал вид, что ничего не слышал. Когда она засобиралась домой, Воронцов настоял на том, чтобы проводить.

И действительно довел до двери. В ручке которой торчал букет роз. Арт-директор и его не прокомментировал. Просто попрощался и, словно в старом кино, поцеловал руку. Кира вошла в квартиру, закрыла за собой дверь, уткнулась носом в букет и зависла от перегрузки диска.

Глава 14

Следующим утром, пока Ген-директор традиционно — и не без оснований — распекал тройку директоров, располагавшихся в иерархии фирмы на ступеньку ниже него самого, Мишель разглядывал своих приятелей-соперников. Наверное, совершенно беззастенчиво, поскольку Гена прервал свою отповедь и поинтересовался, чем таким неподобающим занята сейчас голова у арт-директора.

— Думаю о Кире, — хохотнул тот. — Вот ведь каким Колобком оказалась наша тихушница. «Я от дедушки ушел», — он развернул правую кисть в сторону Влада, будто собирался на ней взвесить подвиги девушки. — «И от бабушки ушел», — повторил жест левой рукой, но на этот раз его ладонь была обращена в сторону генерального.

— А ты откуда знаешь? — исподлобья поинтересовался Колчевский.

Влад отмалчивался. Костя с любопытством переводил взгляд с одного на второго, со второго на третьего.

— Имел честь вчерась выгуливать барышню в парке, — не удержался от хвастовства Воронцов. — Но удрала она от тебя сама. Добровольно. Целенаправленно. Я там был прицепом. А не локомотивом.

В комнатке повисла тишина. Кружки застыли на полпути ко ртам, и, казалось, даже легкие на время перестали работать.

— Мы такие дебилы, господа гусары! — в сердцах выдал Воронцов, в полной мере насладившись эффектом. — Скажи, Кот, — обратился он к техдиректору, — ты так и планировал: что мы втроем будем топтаться на одной поляне, мешая друг другу, в надежде загнать в угол Мышку, а по факту загоняя туда себя?

— Мне этот вопрос тоже со вчерашнего дня покоя не дает, — неожиданно поддержал его КотоФей, который традиционно находился по другую от Мишеля сторону баррикад. — Почему ты поставил против нас всех?

— Потому что не все особи женского пола готовы съезжать по детородному органу на скоростном лифте по первому свисту, — спокойно проговорил Костя, отхлебнув кофе. — Есть и нормальные девчонки.

— Ты просто знал, почему она ушла со школы? — настойчиво давил КотоФей, будто хотел поймать Зорина на паре тузов в рукаве.

— «Из» школы, — на автомате поправил его Воронцов. — А почему она оттуда ушла?

— Из-за домогательств одного старого козла, — коротко пояснил Ген-директор.

Шель присвистнул. Костя помотал головой.

— Нет, — со злость ответил он. — Если бы я знал, из-за чего она ушла со старой работы, я бы не делал ставки вообще. — Через несколько секунд он продолжил: — И вам бы не дал. — И после второй паузы выдал: — И вы теперь, зная это, всё равно продолжите свое дурацкое пари?!

Влад открыл рот, чтобы что-то сказать, но Мишель опередил его: