Кошки-мышки
Шрифт:
– Столько людей сегодня умерло, - говорит он в тишине, лежа на спине и глядя в темный потолок.
Замечая краем глаза, как приподнимается на локте девушка, вглядываясь в его лицо и осторожно касаясь кожи. Так, словно… Что?
***
Дни идут бесконечной чередой дежурств, совещаний, новых людей, встречаемых на улицах города, двух женщин и ленивого спокойствия – несмотря ни на что. Жизнь в Вудбери налаживается, Губернатор доволен праздниками, которые удалось устроить народу, а Мартинес получает безоговорочную победу в бое с Кроули. Как обычно, беспечное существование прерывается
Цезарь идет медленно, нехотя, все еще прокручивая в голове совещание и раздраженно размышляя, кого из молодняка можно взять с собой, а кого лучше будет оставить на посту. Блейку нужен только конечный результат, в вопросы выбора он вмешивается не часто – только проверяя постфактум, чему-то там кивая и меряя подчиненных задумчивыми взглядами. Его вечная игра. Постоянный фарс, который действует на многих. И уже наскучил тем, кто рядом с первых дней.
– У меня для тебя новость, - звонко целуя мужчину в щеку, сообщает Дейзи и не замечает нахмуренного взгляда Цезаря, обращенного на совершенно пустой стол.
– Что случилось? Эй, красавица, ну не томи, давай уже, - улыбается он, стараясь выглядеть достаточно беспечным и не скользить по ее, такой идеальной, фигуре настороженным взглядом.
– Ну, понимаешь… Ты только не подумай. Я совсем не ожидала! Ведь мы всего один раз тогда… помнишь, ну той ночью, когда, ну… И мы тогда забыли, а я посчитала потом, день вроде был совсем безопасный, и не придала значения. А теперь… - она наивно хлопает глазами и неуверенно улыбается, словно ждет ответной улыбки.
– Я не понял, красавица, ты вот это сейчас на что мне намекнуть пытаешься?
– напрягается мужчина, уже даже есть расхотевший, и пытается прикурить, тряся рукой отказывающуюся работать зажигалку.
– Цезарь, я не намекаю. Я прямо говорю. Тест показать?
– ее улыбка превращается в торжествующую.
Дейзи словно не замечает его реакции на свои слова. Она сидит вся такая светлая, вся такая приторно-сладкая и невыносимо-глупая и из-под ресниц смотрит на понятия не имеющего, что делать, Мартинеса. Осторожно обводит кончиком языка губы и медленно устраивает обе ладони на плоском, обтянутом синим платьем животе.
– Дейзи, милая, - забывает он о привычной «красавице», стараясь выглядеть максимально убедительным.
– Это ведь… Ну, мало времени прошло? А значит, что-то можно сделать? Ты же не планируешь… черт побери, какие дети?! Ты за стену давно выглядывала? Тебя на экскурсию сводить, а, детка? Может быть, выйдешь туда, прогуляешься, чтобы выбить из своей красивой головы мысли о…
– Прекрати!
– резко встает она, отступая на шаг.
– Сделать ничего нельзя. Я не буду. Я понимаю, что мы не собирались. Я тоже не хотела. Но так получилось! И это ты виноват! Это ты забыл обо всем тогда! Учись отвечать за свои поступки, дорогой. И я вообще не понимаю, почему ты так… с нами. Ты подумай: мы живем в городе, все есть и всегда будет. А те уроды рано или поздно умрут все. Все будет хорошо. Ты же такой сильный, ты сможешь защитить и меня, и нашего малыша. Я люблю тебя, и мы будем счастливы. Я понимаю, для тебя эта новость…
– Хватит, - он слышит свой окрик, будто со стороны, и тоже встает.
Отшатывается от тянущихся к нему рук и торопливо шагает к двери, захлопывая и оказываясь на улице. Идет к себе, но уже через час мыслей, которые крутятся только вокруг одного, снова натягивает куртку, спеша в сумерках в чужую, темную и холодную квартиру.
Туда, где можно, не задумываясь, пройти на кухню, видя привычные консервы с хлебом, и кивнуть в ответ на вопросительный взгляд девушки, доставшей из шкафчика принесенный им для себя виски. Туда, где он будет торопливо ужинать, косясь на склоненную над книжкой темную макушку и курить в тишине. Туда, где так спокойно.
– Минни, - мужчина улыбается при виде того, как она вздрагивает, слыша это свое-чужое имя, и вглядывается в ее лицо.
– У тебя были дети?
Девушка хмурится и отрицательно мотает головой, вопросительно глядя на мужчину, который впервые задался таким незначительным и в тоже время важным вопросом. Наверное, она ожидает расспросов о муже, парне или работе, но ему сейчас совсем не до того.
– А хочешь?
– Мартинес пытливо смотрит в расширяющиеся серые глаза и шумно выдыхает при виде того, как отчаянно мотает девушка головой.
– Хоть одна нормальная…
Он произносит последние слова шепотом, но почему-то кажется, что Минни все слышит. Слегка улыбаясь, подливая ему выпивку, пододвигая пепельницу и тайком наблюдая. Но эти взгляды украдкой, то и дело бросаемые на него, Цезаря не раздражают. Даже успокаивают. Словно девушка его понимает и поддерживает. Интересно она и в самом деле… понимает? Все видит, все слышит и все знает? И как давно знает? Может быть, еще с того вечера? Может быть, потому она и плакала? Мартинес смотрит на нее, увлеченную чтением, и понимает – спрашивать нет смысла.
Подхватывает ее, свернувшуюся на стуле, на руки и смотрит в удивленные глаза, в глубине которых видна какая-то странная насмешка. Она осторожно опускает книжку на стол и касается ледяными ладонями его спины под рубашкой. Заставляя сделать несколько шагов в комнату. Чтобы потом лежать в темноте, прижимая к себе ее тело, и размышляя о том, что можно сделать с внезапной проблемой. Найти нужные таблетки и подбросить в еду? Толкнуть и заставить поверить себя, что сделал это случайно? Или и вовсе что-то… кардинальное. Ему не нужна Дейзи, ему не нужны дети. Ему никто не нужен. И их не будет. Как-нибудь.
Мартинес не спит, судорожно перебирая возможные варианты, вдыхая ментоловый запах черных спутанных волос и машинально поглаживая плоский, мягкий живот напряженно замершей рядом девушки.
========== Глава 19 ==========
Пробуждение в ее квартире всегда пахнет сигаретами с ментолом. А еще – плохо приготовленным кофе, сыростью и чем-то неуловимым, легчайшим, обволакивающим – холодом. Рядом слышится шорох, и Мартинес осторожно тянется рукой, скользя по шершавой остывшей простыне, не находя ничего – никого. Он едва заметно приоткрывает веки и смотрит на устроившуюся на кресле девушку.