Кошки следов не оставляют, или Подозреваются все!
Шрифт:
Только зря мы волновались, что нам не хватит времени раскрывать всё, что нам покажется подозрительным. Потому что ничего стоящего просто не было. Нам очень хотелось заполнить хотя бы одну страницу нашего дневника, но в нашем классе абсолютно никто не совершал даже самого малюсенького преступления.
Поняв, что среди одноклассников искать преступников бесполезно, мы принялись следить за старшими.
Однажды я застукал десятиклассника Вову Крюкова за курением в туалете. Чтобы иметь доказательство, я незаметно его сфоткал. Правда, это только мне казалось, что незаметно.
Мы уже начали подозревать, что в нашей школе никогда не произойдёт ничего путного.
Так что можете себе представить, какие меня обуревали чувства в шкафу, когда я слушал разговор тёти Поли.
Я сидел как на иголках – так мне не терпелось поскорее всё рассказать Пашке. К тому же у меня всё тело затекло. В какой-то момент я почувствовал, что, если сейчас же не выпрямлю ноги, они у меня уже никогда не выпрямятся.
И всё было бы нормально, если бы не это проклятое ведро. Правую ногу мне удалось вытянуть совершенно бесшумно. Но левую!
Мало того что ведро перевернулось со страшным грохотом, ещё и швабра свалилась, стукнув меня по лбу, – кстати больно. Если бы вы видели лицо тёти Поли, когда она открыла шкаф!
Я не стал дожидаться её вопроса, что я тут делаю, а сам начал объяснять, не дав ей опомниться:
– Тётя Полечка, пожалуйста, не ругайтесь! Я попал Никите Семёнычу по голове, и он меня выгнал. А я решил подождать конца урока и случайно заснул. Только не говорите Никитосу, пожалуйста, – он на меня и так злой после удара.
Тётя Поля языком поцокала и разговор продолжает:
– Представляешь, тут один мальчишка в шкафу сидит. Физкультурника боится. Ой, и не говори! Запугали детей так, что они по шкафам прячутся. – И мне ласково так говорит: – Иди, милый, домой, ушёл физкультурник ваш.
Я пулей выскочил из шкафа и помчался к выходу.
На улице я принялся звонить Пашке. Тот сразу разорался:
– Ты куда пропал-то? Я обзвонился тебе.
Я еле слово вставил. Говорю так загадочно:
– Я сейчас домой. Выходи после обеда во двор. Такое узнаешь – сразу упадёшь!
Мне не терпелось рассказать всё сию же минуту, но я решил немного Пашку помучить. Пусть гадает, что там у меня такое произошло.
Дома бабушка принялась меня ругать. Оказывается, она сильно волновалась и тоже звонила мне сто раз. Ну, это она так сказала, что сто раз. Я посмотрел – там на самом деле всего десять звонков было.
– Так где ты был? – Бабуля не отставала с вопросами.
Я не знал, рассказать всё как было или придумать что-нибудь более правдоподобное. Но ничего в голову не приходило, поэтому я рассказал как было, умолчав только о том, что подслушал разговор тёти Поли.
Бабушка всё выслушала молча. Я думал, она начнёт меня ругать за то, что я Никитосу голову чуть не отбил, говорить «раз баскетбол, так зачем ногами по мячу бить» и «девочек пугать ведром на голове нехорошо». А она сказала:
– Будешь ложиться спать на час раньше. Видимо, ты совершенно не высыпаешься. И это немудрено при такой нагрузке. Слишком много уроков вам задают.
Я попросил не рассказывать ничего родителям, но бабуля сказала, что не может мне этого пообещать.
Не успел я пообедать, как звонит Пашка:
– Ты чего, нарочно? Я уже два часа тебя во дворе жду.
Какие два часа? Ещё полчаса только прошло, но я не стал уточнять. Понятно, что он уже сгорает от любопытства. Говорю:
– Приходи ко мне – меня бабушка никуда не отпустит.
Пашка через две минуты прилетел. Наверно, через несколько ступенек прыгал.
Пока я в красках рассказывал о своих приключениях, он смотрел на меня во все глаза. Даже рот приоткрыл. Потом так прищурился и говорит:
– А ты не заливаешь? Может, придумал, чтобы в свою половину дневника записать подозрение?
– Да ты что! – Я чуть не лопнул от злости. – Стану я такое придумывать!
Тогда Пашка заходил по комнате и принялся на меня нападать:
– Ты продрых самое главное – что же именно пропало у Маргоши! Наконец-то настоящее дело наклюнулось, а ты умудрился заснуть.
Я прям возмутился:
– Да если бы я не заснул, мы ничего и не узнали бы. Ну, прекрасненько выскочил бы с ведром на голове из шкафа на девчонок. Они бы повизжали, и всё, а мы бы с тобой преспокойненько пошли домой.
Тут Пашка согласился, что нам просто повезло, что я заснул в шкафу. И что я Никитосу по голове попал, иначе бы он меня не выгнал, и не узнали бы мы ничего про Маргошу.
Мы достали наш заветный дневник ВП и наконец-то перевернули страницу. И хотя это «подозрительное» было обнаружено лично мною, я не стал говорить, что запишу его на своей стороне. Мы вообще не стали разделять этот лист на две части. Я даже благородно предложил Пашке, чтобы он сделал запись, потому что у него почерк лучше и крупнее моего. Я даже втайне завидовал Пашке и потихоньку пытался подражать его почерку, но у меня ничего не получалось.
Пашка был очень доволен и аккуратно вывел:
Преступление
И с новой строчки:
У Маргоши пропало что-то ценное. Очень ценное.
И что дальше? Больше-то написать было нечего. Мы ведь понятия не имели, что может пропасть у училки по литературе. Да ещё такое, за что она должна кому-то заплатить деньги.
Мы решили подумать об этом завтра.
Перед уходом Пашка написал посередине заглавными буквами: «ПЛАН РАСКРЫТИЯ», на чём мы и расстались.