Кошмар: литература и жизнь

Хапаева Дина Рафаиловна

198

Уэльбек, ук. соч, с. 62.

199

Уэльбек, ук. соч., с. 45.

200

Там же, с. 23.

201

Там же, с. 63.

202

Лавкрафт. Хребты…, с. 207. «Будет ужасно, если мое повествование породит в них желание отправиться в это мертвое царство кошмарных теней, т. е. приведет к прямо противоположному результату» (Там же, с. 114).

203

М.

Шелли. Предисловие автора к изданию 1831 г. «Франкенштейн, или Современный Прометей». Пер. 3. Александровой. СПб., 2009, с. 27.

204

Лавкрафт. Наследство Пибоди, с. 224.

205

Лавкрафт. Гипнос, с. 300.

206

«Не все запомнилось нам с Денфортом из нашего поспешного бегства, но кое-то все-таки удержалось в памяти. (…) но все это мы помним, как во сне. Как будто мы находились в иллюзорном, призрачном мире, в некоем неизвестном измерении, где отсутствовали время, причинность, ориентиры» (Лавкрафт. Хребты…, с. 199).

207

Лавкрафт. Гипнос, с. 305.

208

«Неужели ты и впрямь полагаешь, что существуют такие понятия, как пространство и время? Неужто веришь, что существуют форма и материя? Так знай же — я проник в такие глубины, что ты своим крошечным умишком и вообразить не можешь. Я заглянул в беспредельность и согнал сюда звездных демонов. Я подчинил себе стихии, перемещающиеся из одного мира в другой, сея смерть и безумие» — так говорит об этом герой его рассказа (Лавкрафт. Из потустороннего мира, с. 292).

209

«За безжизненными жуткими хребтами, казалось, таились пугающие пучины бессознательного, некие бездны, где смешались время, пространство и другие, неведомые человечеству измерения» (Лавкрафт. Хребты…, с. 59).

Пространство искривляется: «Я заторопился прочь из зловещей комнаты и перевел дух, лишь оказавшись в менее романтической обстановке, где углы были углами, а не таинственными конфигурациями, как бы заимствованными из других, неведомых человечеству измерений» (Лавкрафт. Хребты…, с. 234).

210

Лавкрафт. Наследство Пибоди, с. 219–220.

211

Лавкрафт. Хребты…, с. 121.

212

Уэльбек, ук. соч., с. 17.

213

Там же, с. 27.

214

«Они (исследования. — Д.Х. ) были связаны с огромной устрашающей вселенной, непознанной реальностью, лежащей за пределами материи, пространства и времени. О ее существовании мы лишь догадываемся по некоторым формам сна — тем редким фантасмагорическим видениям, которые никогда не возникают у обычных людей всего лишь один-два раза — у людей, наделенных творческим воображением. (…) В темной запертой, наглухо закрытой ставнями и шторами комнате ударил зловещий красно-золотой луч» (Лавкрафт. Гипнос, с. 297).

215

«Что такое этот Великий

Ктулху? Комбинация электронов, как и мы. Ужас у Лавкрафта строго материален» (Уэльбек, ук. соч. с. 18). Полный и решительный отказ считаться с реальностью жизни и отрицание реализма как приема письма вызывают нескрываемое восхищение Уэльбека: «Первое, чем я был поражен, узнавая Лавкрафта, это его абсолютный материализм. В противоположность множеству почитателей и комментаторов, он никогда не считал свои мифы, свои теогонии, свои „древние расы“ ничем, кроме как чистым творением воображения».

216

Там же, с. 57.

217

Там же, с. 77.

218

Г.Ф. Лавкрафт. Полярис…, ук. соч. с. 315.

219

«Потом небо закрыли тучи и я уснул. А чудесный город я впервые увидел при ущербной рогатой луне. Он лежал между двумя горными вершинами (…) Я проснулся другим человеком. В моей памяти запечатлелся чудный город, а в душе возникло смутное воспоминание, неведомо откуда появившееся. (…) Это не сон, сказал я себе, в конце концов, разве можно доказать, что реальнее моя другая жизнь — в кирпичном доме к югу от зловещего болота и кладбища на холме, куда каждую ночь заглядывает Полярная звезда?» (Лавкрафт. Полярис, с. 310–312).

220

Уэльбек, ук. соч., с. 30, 31.

221

«Как хорошо заметил Жак Бержье, введя материализм в самое сердце ужасов и чудесного, он породил новый жанр. Больше не стоит вопроса верить или не верить, как в рассказах о вампирах или оборотнях; нет другого возможного объяснения, нет лазейки. Никакая фантастика не оказывается менее психологичной, менее оспоримой» (Уэльбек, ук. соч., с. 37).

222

О размывании чувства реальности новой физикой и о вкладе естественных наук в современный кризис научной рациональности см.: Хапаева. Готическое общество…, гл. «Физики не шутят».

223

«Меня очень разволновала поутру связь сна с реальностью. Дело в том, что в моем сне (…) я то и дело оступался в мерзкую жижу (…) Утром я проснулся позже обычного и сразу же заметил на своих еще вечером чистых ботинках ошметки высохшей черной грязи! Как ошпаренный спрыгнув с кровати, я пошел по следам, оставленным грязными подошвами (…) Заканчивались они, конечно же, в треклятом углу. Я стоял и смотрел, не веря своим глазам. Невероятно, но все обстояло именно так. Свежий порез на руке говорил, что ночные события происходили на самом деле. Когда я покидал комнату, меня прямо-таки качало, голова кружилась» (Лавкрафт. Наследство Пибоди, с. 242).

224

Лавкрафт. Хребты…, с. 90. Или: «Возможно, в древних Пинакотических рукописях, где упоминаются Кадат и Страны Холода, за таинственными темными словесами скрывается подлинная и ужасная реальность» (Лавкрафт. Хребты…, с. 142).

225

Среди редких работ о нем см.: J. Colavito. The Cult of Alien Gods: H. P. Lovecraft and Extraterrestrial Pop Culture. NY, Amherst, 2005.

226

<