Кошмар поселка Синицино
Шрифт:
– А они глубокие?
– Да я откуда знаю, ни разу там не лазил. Может и глубокие. В детстве не помнишь историю, что там кого-то убили, кто полез туда поразвлекаться?
– Я никогда не верил в эту историю.
– А мне сейчас кажется, что все это была правда.
– Так сколько лет назад это было, ты считаешь, что мы все эти годы жили с ними бок о бок?
– Там, на дне оврага, в лесу, я видел множество костей животных.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Это только предположение, конечно, но... Что, если, они жили все это время в тех пещерах? Но, пока была еда, они
– Да, несколько лет назад, я помню.
– Ну, и вот, что, если у этих дикарей настали трудности с едой и они стали заходить так далеко в поисках пищи?
– А эти отпечатки покойника из Троицка?
– Да, это еще не самое странное, Сеня...- Влад натянул улыбку на лицо.- Я этой твари пробил грудину из ружья. Хоть и было темно, но я видел, что его насквозь прошило и откинуло не несколько метров. А затем оно поднялось, как ни в чем не бывало, и бросилось на меня.
– Что-то я об этом не читал в твоих показаниях.
– А ты что думал, что этому кто-то поверит? Я еще не собираюсь в психушку ложиться.
– Что же теперь делать? Мы отправили запрос в область для проведения повторных поисковых работ на местности. Ответ должен прийти после обеда. Но что-то мне подсказывает, что никого больше не пришлют. Скажут, чтобы сами разбирались.
– Да вы не представляете, с кем имеете дело,- усмехнулся Влад.- Как вы будете с ними разбираться? Это плохое дело, Сеня, я тебе по-дружески говорю.
– Я надеялся на твою помощь. Половина моих ребят в живую цель никогда не стреляли, только по мишеням в тире. Поселок у нас спокойный был до определенного времени.
– Это точно, был. Но я в эти пещеры не пойду ни под каким предлогом. Их там, может быть, сотни. Максимум, что могу предложить - это помощь в патрулировании в черте поселка.
– Спасибо, я перед тобой в долгу.
– Я это делаю ради спокойствия моей семьи, на твоих ребят я бы не стал так сильно надеяться.
– Вечером нужно побывать в "Радуге", поговорить с народом, объяснить им ситуацию.
– Тогда, до вечера, Сеня.
Участковый поднялся со стула и, надев фуражку, направился в прихожую.
7
Сегодня был один из лучших дней за последнее время. Стасу разрешили выходить на улицу. Одного из парней, которые ходили на кухню за обедами, накануне выписали. Освободилось место в элите этого отделения, и Стасу улыбнулась удача. Теперь, и без того хорошее отношение со стороны персонала, превратилось в доверие. А это огромный плюс в этих стенах.
Первый свой шаг на улицу он сделал в один из жарких дней наступавшей осени. Чистый воздух свободы задурманил его сознание. Ветер обдувал его своим ласковым дуновением, солнце приятно ласкало кожу. В тот день на небе не было ни облачка. Синее-синее, оно казалось ему чем-то удивительным и сказочным. Тем, что он уже давно не видел, о чем постепенно начал забывать.
Он не мог надышаться этим теплым и таким вкусным воздухом, жадно вдыхая его полной грудью, как будто он мог закончиться в любую секунду. Это состояние полной свободы было просто неописуемо. Шелест листьев и пение птиц добавляли всех чудесных красок в его оскудевшее восприятие окружающего мира. Все казалось таким ярким и живым, что на мгновение он позабыл обо всем на свете, о том, где находится, ради чего вообще оказался здесь. Парень мог бы стоять так вечность, любуясь природой и наслаждаясь ощущениями от свежего воздуха. Хотелось взлететь и парить над широкими полями, и необъятными лесами нашей могущественной родины, впитывая в себя ее энерг...
– Ты что завис?- Прервал Стаса от размышлений голос Оловянного.
– Что?- Не расслышал Стас.
– Пошли, говорю,- Оловянный взялся за одну ручку пищевого бачка.
Как его звали, Земской не помнил, так как до этого они особо не общались. Но все называли его Оловянный, поэтому он так и запомнился. Сейчас Стасу было неудобно спрашивать имя своего нового товарища, поэтому он решил просто согласиться, и взялся за вторую ручку бачка.
– Там очередь еще занять надо, чтоб долго не стоять.- Пояснил Оловянный.- Отделений-то много на территории.
Только сейчас Стас смог оглядеть корпус своего отделения: 3 этажа, на каждом окне решетки. Небольшой участок, на котором были посажены цветы и кустарники, огорожен высоким бордюром. Напротив располагались еще 2 корпуса, один из которых был женским, а второй для буйных пациентов. Их не выпускали за продуктами на кухню, с этими задачами управлялся персонал. Когда пациенты приходили в чувства после лечения, их переводили в другое здание, где находился Стас, чтобы оградить от общения с неадекватной категорией буйного корпуса. Это лучше воздействовало на лечение.
Рассматривая окружающую обстановку, запоминая повороты и, просто оглядываясь по сторонам, Стас и не заметил, как они подошли к дверям кухни. Там уже находилось несколько человек: две женщины, отталкивающей внешности и двое пожилых мужчин.
– Уже пришли?- Спросил Стас.
– Да,- ответил Оловянный.
– Близко, я думал, погуляем немного. Я уже давненько света белого не видел.
– Нагуляешься еще, 3 раза в день ходить надо. Еще и утром можешь мусор ходить выносить. Там перед обходом надо.
Рядом с кухней находилось здание, в котором проводились изучения болезней пациентов. Делали томографию мозга, кардиограммы и другие компьютерные тесты для исследования заболеваний и различных расстройств. Стас помнил, как его приводили сюда, но это было, как во сне. В то время он постоянно находился под препаратами и мало что соображал. Тогда сказали, что мозговых дефектов у него не наблюдается, что нет никакой предрасположенности к шизофрении и прочим аналогичным заболеваниям. После тех тестов Стаса перестали пичкать сильнодействующими препаратами, а оставили только успокаивающие. Он и сам в тот момент начал думать, что все это сплошной кошмар. Плохо ориентировался в пространстве, не мог четко оценить, где сон, а где реальность. Казалось, что тот кошмар никогда не закончится.