Кошмар в августе
Шрифт:
— Так уж получилось, — постаралась Даша уйти от прямого ответа.
— Ну, прекрати, — жеманно отмахнулась бывшая одноклассница. — С чего бы тебе к этой стерве наниматься? Ты со школы ее терпеть не могла...
— Так это когда было! Возникли финансовые трудности, вот и пришлось...
— А говорили, что ты в Праге работаешь частным детективом, — разочарованно протянула Диана. — Я даже приехать в гости собиралась.
— Ну, в жизни всякое бывает,— снова уклонилась Даша. — Может, еще все наладится, и тогда обязательно приглашу тебя, вместе со всей семьей. — Она выразительно кивнула
— Ой, — Юркевич вскочила, схватила платок, — потом мне все расскажешь, сейчас побегу к мужу, он с ума сойдет от радости, когда узнает. — С этими словами она выскочила в коридор.
— И не забудь купить по дороге шампанского! — прокричала Даша вслед цокающим каблучкам.
С уходом Юркевич настроение несколько поднялось. Оказывается, у людей существуют проблемы похлеще, чем у нее. Подумаешь, грязные кормушки и дохлые рыбы! Тут без головы бы не остаться. Хотя, по правде говоря, у Юркевич ее никогда особо и не было.
Единственное, чего Даша так и не поняла, зачем Дианка приходила к Паэгле, ведь особой дружбы между ними никогда не было. Может, как к специалисту, на консультацию? Поскольку на этот вопрос ответить было уже некому, она взяла сумку, проверила, везде ли выключен свет, и поспешила на встречу, на которую уже слегка опаздывала.
Глава 16
1
Ровно в три пятнадцать Даша вышла из такси на углу Ленинского и Ломоносовского проспектов и поспешила к раскрытым зонтикам уличного кафе. Она настолько привыкла, что подозреваемые в этом деле хоть и увертливые, но чертовски привлекательные, что едва не расплакалась, увидев, с кем на этот раз ей придется иметь дело. Невысокого росточка, полноватый, с наметившейся лысиной и попой, что называется, мандолиной, Юрий Иванович Пантелеев производил удручающее впечатление. Его костюм не соответствовал ни моде, ни здравому смыслу и был годен разве что для разгрузки картофеля. Человека с такой внешностью и в таком обмундировании не хотелось ни допрашивать, ни расспрашивать, ни даже подозревать. В какое-то мгновение у Даши промелькнула мысль, что люди с такой внешностью вообще не имеют права быть подозреваемыми. Однако почти тут же мысль была отметена как недостойная профессионала и заменена на более оптимистичную: если доцент Пантелеев не так хорош, как остальные, то, может быть, он и не такой пронырливый?
Действительность оказалась намного хуже любого предположения. Едва осознав, что привлекательная рыжеволосая особа, вслед которой оборачивалось большинство мужчин, направляется именно к нему, Пантелеев оживился, вскочил и, не обращая внимания на протянутую руку, ущипнул веснушчатую щеку с такой силой, что у Даши едва не вылетели пломбы.
— Какой бутончик, — отвратительным фальцетом проблеял он. — И как это Юлия Сергеевна умудрилась вас заполучить!
Тут наконец он заметил застывшую в воздухе руку и немедленно принялся ее тискать.
— Красавица, просто красавица!
Просто красавица, в полном шоке, попыталась выдрать неосмотрительно протянутую кисть из коротких горячих пальцев, покрытых рыжеватой шерстью, бормоча при этом что-то вроде:
— Юрий Иванович, мы же с вами совсем не знакомы... Пожалуйста, позвольте мне сесть...
Распалившийся доцент запротестовал:
— Умоляю, не называйте меня так, для вас я просто Юра!
— Ну как это... Все-таки вы кандидат наук, уважаемый человек... — Она готова была назвать его и падишахом, лишь бы он отодвинулся метра на полтора. — Я не могу так запросто.
— Дашенька, прелесть моя, ну какие могут быть формальности! Вы этим разбиваете мне сердце. — Пантелеев предпринял очередную попытку облобызать ее руку. — К тому же мы с вами почти ровесники.
А вот это уже было слишком.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — холодно произнесла разозленная женщина. — Двадцатый век хоть был длинным, но и у него были начало, середина и конец. Так вот я родилась ближе к концу.
— А я, надо понимать, ровесник революции, — осклабился доцент. Песочный глаз блеснул недобро.
— Хорошо. — Решительным жестом Даша все-таки вызволила изрядно замусоленную кисть. — Хорошо, пусть будет по-вашему... Юра.
Официант принес два бокала вина, и Даша вцепилась в свой, как в спасательный круг.
— За любовь и взаимопонимание между полами, — провозгласил Пантелеев, и его конечности опять потянулись к телу собеседницы.
— Давайте сначала поговорим о деле. — Даша остановила очередное поползновение весьма чувствительным шлепком.
— О чем хотите, богиня.
Хоть удар доцент принял, не поморщившись, руку тем не менее убрал.
— Как я уже сказала, я Юлина домработница.
— Угу. — Невыразительное лицо приобрело какое-то странное выражение любопытства и вместе с тем недоверия. — Где это, интересно, она вас нашла?
Поразительно, но всех интересовал один и тот же вопрос.
— Мы вместе учились.
— Вы биолог? — с недоверием поинтересовался Пантелеев. — Что-то я не припомню вас в университете.
— Если вы не преподавали на истфаке, то это и не удивительно.
— Но вы же только что сказали...
— Что мы вместе учились. В школе.
— У Юлии в школе были подруги?
Даша с трудом сдержала улыбку. Судя по всему, характер у Паэгле не слишком изменился.
— Юрий Иванович... Юра, у меня к вам предложение.
— Какое?
— У Юли вывелись мальки, их много, и, как я поняла, это ценная рыба.
Она намеренно пошла по тому же пути, что и с Истоминым, во-первых, из-за нехватки времени на новую версию, а кроме того, хотелось понять, где же она все-таки ошиблась.
— Ценная, не то слово, — доцент немедленно погрустнел. — Но то, что она добилась потомства, — это просто феерично, я бы сказал — непостижимо! Поверьте, она еще поедет в Осло.
— В Осло? — Даше показалось, что она потеряла нить разговора. — Простите, я, наверное, прослушала, а что там? Тоже выставка?
— Там дают премии, золотце мое, Нобелевские премии. Уж если кто туда и поедет, так именно Юлечка, поверьте мне.
Странно, но доцент признавал превосходство Паэгле с легкостью, совершенно не свойственной людям склочным и завистливым. Впервые Даша усомнилась в способности Паэгле правильно оценивать людей. Однако, повинуясь азарту, продолжила загонять Пантелеева в ловушку.