Кошмар в летнем лагере
Шрифт:
Хотя не так уж я и пострадала. Что за глупости? Подбитый глаз даже не близок к сорванным мозолям или травмированной коленке, с которой все равно выползаешь выступать на соревнованиях. Глаз этот уже завтра будет в порядке, может, только синяк останется. Я же спортсменка, у меня и отношение к травмам соответствующее, а не такое, чтобы упасть в обморок, уколов палец.
Но меня, разумеется, никто не слушал. Еще на мостике Вик каким-то образом смог отделаться от Романа и выкинул меня в озеро, между прочим, самым жестким образом. Затем нырнул сам и помог мне добраться до берега, как будто я сама
Тогда он посмел на меня наорать! Мол, ты с ума сошла?! Разве не видела, что творится, не понимала, как это опасно? Это же неадекватная толпа тринадцатилетних дебилов! Вообще у тебя чувства самосохранения нет?
И добил самым ужасным: ты же девочка, Лана!
А я такое жуть как не люблю.
Тем более, я пыталась предотвратить то, что в итоге все равно произошло: месиво на мостике. Пока Вик «спасал» меня, остальные полезли в кулачный бой друг на друга. Я все пропустила. Потому что на тот момент уже барахталась в озере, но сейчас, в медпункте, жесткость драки читалась на юных лицах пострадавших. Из города даже скорую вызвали, потому что дракой все не обошлось: кто-то таки свалился с моста, не умея плавать. А там в некоторых местах довольно глубоко. Всех быстро вытащили, конечно, но все равно случай такой себе.
Из девчонок ко мне рвалась Лерка, но всех, кто в драке не участвовал или смог уцелеть, выставили за пределы медпункта, а потом и вовсе разогнали по домикам. В общем, кто без пропуска в виде разбитого носа, тот в полном пролете.
— Ой, милая, а я тебя и не заметила в этом мужском царстве! — это медсестра подошла оценить степень моих повреждений. — Как же тебя угораздило? — и, конечно же, не могла не обратиться к парням: — Вы совсем, что ли? Девчонку-то за что?
Ответом ей была пристыженная тишина — Борисыч давно всех угомонил.
— Очень больно? — спросила она.
— Нет.
— Ух, какая суровая!
Она решила, что мне тоже тринадцать и со мной можно сюсюкать?
Борисыч наконец убавил громкость, оттого мы все прекрасно услышали, как орет тренер дзюдоистов за стеной. Его пострадавшие получали в другой комнате, видимо, во избежание новой волны столкновений.
— Идиоты, какие же вы идиоты, — уже тише добавил Борисыч и обратился к медсестре: — Так, всех подлатать. Самых битых оставить здесь на ночь для наблюдения. Самых здоровых — ко мне на допрос. Узнаем, с чего все началось, — и теперь он смотрел исключительно на меня, явно узрев на моем лице печать вины.
Хотя я вообще каким боком? Ныряла себе, отлично время проводила… опять ведь сейчас начнется: ты же девочка, это все из-за девочки… а ничего, что парни сами решения принимают? Я вообще никого из них на мостик не заманивала, оба прибежали и зачем-то драку затеяли. Сами! Потому что дураки и им некуда выплеснуть энергию. Вик, вон, вообще утренней тренировки лишился, само собой, он полон сил. Так что тут надо еще подумать, кто в драке-то по-настоящему виноват. Может, Борисычу стоит в зеркало посмотреть.
— Дайте я, — влез Вик, когда медсестра подошла ко мне с антисептиком.
Она
— Справишься?
— Да.
— Ну хорошо, занимайтесь. Только девчонку мне не калечить еще больше, понял? Шкуру спущу.
Вик встал передо мной, пока я сидела на кушетке, свесив вниз ноги. Собой он практически закрыл меня ото всех, и как-то сразу стало не до соседей по больничной палате. Мы словно вдвоем остались, но может, так просто действовала тишина.
Его подбитый в драке нос выглядел абсолютно целым, а после купания в озере и следы крови смылись. Он вообще не походил на участника массовой драки. На его лоб падала темная челка, он смотрел на меня тяжело, словно сам подбил мне глаз, а теперь созерцал дело рук своих. Шумно сглотнув, он осторожно тронул ватным диском мою бровь. Касание длилось мгновение, а может, и того меньше.
— Так ты ничего не обеззаразишь, — подсказала я.
— Очень больно? — спросил он тихо.
— Ни разу в глаз не получал? — под его острым взглядом я чуть улыбнулась и ответила уже нормально: — Не очень больно. Хотя… смотря с чем сравнивать. Однажды я упала с бревна и обожгла падением все бедро, просто снизу доверху. Вот это была адская боль, я думала, у меня глаза вывалятся от ощущений. Если сравнивать с тем случаем, то сейчас вообще смех. Поэтому хватит трястись, футболист, и приложи этот ватный диск как следует.
Он так и сделал. Только сначала осторожно приподнял мое лицо за подбородок и, поглаживая здоровую часть лица, осторожно обработал больную, не переставая гладить мое лицо. По всем параметрам такое не должно облегчить боль или помочь, но я и правда совсем перестала чувствовать пульсацию рядом с пострадавшим глазом. Боль ушла. Или, быть может, ее затмило волнение, что мурашками пробежалось по голым ногам и спине.
— Прости меня за это, — сказал он так же тихо.
— Я знаю, что ты невиновен, у тебя алиби — тебя душил Роман в это время.
— Ты ведь понимаешь, что юмор сейчас неуместен? Я же серьезно, Лана. Ужасно, что с тобой такое произошло. Меня это злит до чертиков. И больше всего злит тот факт, что виноват я.
— По-моему, ты слишком загнался, Вик. Со мной не надо играть в героя. Я с шести лет катаюсь по спортивным лагерям, у меня большой опыт. И да, тут я стала случайной жертвой большого замеса, но не заблуждайся на мой счет, хорошо? Было немало драк, которые я начинала сама. Если ты думал, что девчонки не дерутся, то… это какие-то другие девчонки. Которые живут другой жизнью. Да, сейчас мы все повзрослели и успокоились, но было всякое. Все то же самое, что и у вас, полагаю.
Он кивнул и приложил новый ватный диск куда-то в район лба.
А потом заметил мурашки на моих ногах.
Тогда Вик стянул с себя футболку и отдал ее мне. Она была все еще влажной после заплыва по озеру, но я все равно приняла ее с благодарностью. Потому что сидеть в одном купальнике мне давно осточертело.
Правда, теперь сам Вик остался без футболки, стоя так близко ко мне. Мурашек на спине определенно стало больше — повезло, что они все невидимые теперь. Он наклонился ко мне ближе и на мгновение мне показалось, что сейчас он меня поцелует, но он всего лишь разглядывал мой глаз.