Шрифт:
Барбара разбудила меня где-то около двух часов.
— Проснись, — повторяла она снова и снова, тряся меня за плечо.
Так как я сплю довольно крепко, то полное пробуждение наступило только через минуту.
Наконец я кое-как открыл глаза и заметил, что в спальне горит свет. Барбара сидела на кровати.
— Что случилось? — спросил я.
— Кто-то колотит в дверь. Неужели ты не слышишь?
Теперь и я услышал громкий стук. Кто-то изо всех сил колотил в дверь.
— Кто это, черт побери, может быть в такой час?
— Пойди, выгляни, — предложила Барбара. Совет показался мне довольно разумным.
Подошел к окну. Внизу, естественно, кто-то стоял, но в темноте трудно было что-либо разглядеть. Я чуть не рассмеялся, когда понял, что ночной гость завернулся в белую простыню.
В этот момент начал звонить звонок.
— Ну? — поинтересовалась Барбара.
— Не знаю. Отсюда ничего не видно. Оставайся здесь. Я спущусь.
Я вышел из спальни. Забыл включить свет и чуть не упал с лестницы. Я до сих пор так и не привык к этой даче. Конечно, я помнил, где находится выключатель. Только внизу включил свет. Все это время звонок дребезжал, не переставая.
Открыл входную дверь.
На крыльце стояла женщина. Правда не в простыне, а в какой-то длинной белой ночной рубашке, которая достигала лодыжек. Или вернее должна была достигать. Сейчас же она была порвана и выпачкана в грязи. Длинные волосы растрепались и закрыли глаза. Гостья рыдала и тяжело дышала. Я узнал ее лишь после того, как она воскликнула:
Боб!
— Марджери! Входи! — Затем я крикнул Барбаре: — Спускайся, дорогая. Это Марджери Кингстон.
Больше я ничего не успел сказать. Марджери прильнула ко мне, как утопающий, который хватается за соломинку. Она уткнулась лицом мне в грудь, но я почувствовал, как миссис Кингстон дрожит. Марджери все время что-то шептала, но я не сразу понял что.
Закрой дверь, пожалуйста, — бормотала она. — Закрой дверь!
Я закрыл входную дверь.
— Задвинь шторы, Боб.
Ночная гостья перестала рыдать. Когда Барбара спустилась вниз, Марджери дышала почти спокойно.
Закрыв шторы, я отправился па кухню. Содовую найти не удалось. Я захватил бутылку виски, купленную в понедельник в городе, и три стакана.
Обе женщины сидели на софе. Марджери немного успокоилась. Я не спросил, хочет ли кто-нибудь пить. Просто плеснул в стаканы неразбавленного виски. Марджери выпила виски, словно воду. Барбара отхлебнула из стакана. Я сел в кресло. Жена посмотрела на Марджери Кингстон н спросила:
— Что случилось?
— Я убежала.
— Убежала?
Марджери смахнула волосы с глаз и посмотрела прямо на мою жену.
— Не стоит притворяться. Ты ведь слышала, что я находилась в клинике для умалишенных.
Барбара взглянула на меня, но я промолчал. Я помнил день, когда встретился в городе с Фредди Кингстоном. Он рассказал, что у Марджери нервное расстройство и он отправляет ее в частный санаторий в Элкдейл. Этот разговор произошел почти три месяца назад. С тех пор я не видел Фредди и не знал никаких подробностей.
Когда я встал, Марджери шумно вздохнула.
— В чем дело? встревожился я.
— Не надо никому звонить, Боб, — попросила она. — Я тебя умоляю.
Л Фредди? Нужно сообщить ему.
Только не Фредди. Никому ничего не говорите, особенно Фредди. Неужели вы не понимаете?
Может, расскажешь, в чем дело? — сказала жена.
— Хорошо. — Марджери Кингстон протянула стакан. — Можно я сначала еще выпью?
Я налил. Когда Марджери поднесла стакан ко рту, я обратил внимание, что ногти на се пальцах обгрызаны.
Она выпила виски и начала говорить, не успев даже опустить стакан.
— Понимаете, лучше ничего не рассказывать Фредди. Ведь это он послал меня в Элкдейл. Он наверняка знал, что это за место. Они с Моной Лестер рассчитывали убить меня, и тогда Фредди будет свободен. У меня была уйма времени, чтобы разобраться, что к чему. Логично?
Я попытался поймать взгляд жены, но она смотрела не на меня, а на Марджери Кингстон. Затем Барбара мягко сказала:
— Мы слышали, что у тебя был нервный срыв, дорогая.
— Верно, — кивнула Марджери. — Он надвигался давно и неизбежно, но никто этого не знал. Сама виновата. Я была слишком гордой, чтобы все рассказать кому-нибудь.
— Ну а Фредди?
— У него была Мона Лестер. Она работает фотомоделью. Фредди и Мона познакомились в прошлом году в студии. С тех пор они живут вместе. Когда я узнала, он лишь рассмеялся. Фред потребовал развода. Я, конечно, отказалась. Все перепробовала — и спорила, и уговаривала, и соглашалась на его условия. Но все напрасно.
Он перестал ночевать дома. Затем как-то пришел и подробно описал, что он делал с Моной. Вы не можете даже представить, что он говорил и как при этом смотрел на меня. О Моне никто не знал. Вы ведь не знали? Фред слишком хитер. Он все спланировал. Да, точно, Фредди все спланировал. Он сам как-то сказал, что, если я не соглашусь на развод, он будет изводить меня до тех пор, пока я не сойду с ума. Тогда он сможет делать, что хочет. — Марджери перевела дыхание.
— Ты уверена, что нужно об этом говорить? Барбара закусила губу. — Ты не должна возбуждаться…
Марджери Кингстон издала звук, похожий на смех.
— Перестань разговаривать, как доктор, попросила ночная гостья. — Не смеши меня. Я нормальный человек, а не психопат. Да, доктора называют больных именно так "психопат". Когда они разговаривают с родственниками, то говорят: "умственное расстройство". Тогда со мной действительно случилась истерика в школе прямо на уроке английского. Один Бог знает, что подумали обо мне ученики. Просто нервы не выдержали. Прибежал директор и начал меня успокаивать. Меня отправили домой, дали успокоительного. Приехал доктор и оставил таблетки. Затем Фредди накачал меня лекарствами. Честное слово! Доктор велел принимать не более двух таблеток, а он заставил выпить шесть. Всю следующую неделю он так пичкал меня лекарствами, что, когда меня отвезли в суд, я была в таком состоянии, что подписала все бумаги. Проснулась я уже в маленькой частной клинике Корбеля.