Кошмарный город
Шрифт:
Молодой человек в сером перегнулся через стойку и что-то прошептал девушке. Та покраснела, ее ресницы дрогнули. Из внезапно ставших неуклюжими пальцев выпал карандаш. Она подняла его и, что-то с улыбкой ответив, снова стала писать, но улыбка на ее лице выглядела неискренней.
Стив порвал бланк и написал новый текст:
Я доехал, проспался в каталажке и хочу здесь немного поболтаться. Тут мне кое-что пришлось по вкусу. Переведи мне телеграфом деньги и вышли вещи в местный отель. Выкупи у Уайтинга машину для меня как можно дешевле.
Стив подошел к стойке и положил бланк. Карандаш девушки
— Тридцать шесть, — объявила она тоном, невольно укорявшим в отсутствии телеграфной краткости.
— Да, длинная. Но ничего страшного — ее оплатит получатель, — заверил Стив.
— Я не могу послать такую телеграмму, — возразила она, холодно взглянув на Стива, — пока не буду уверена, что отправитель сможет ее оплатить, если получатель не захочет этого сделать. Таковы правила.
— Я попросил бы вас сделать на сей раз исключение, — хмуро произнес он, — потому что иначе вам придется одолжить мне денег.
— Мне придется...
— Придется, — подтвердил Стив. — Вы меня впутали в неприятности, вам меня и вытаскивать. Бог свидетель, мне это и так уже обошлось недешево — почти в две сотни долларов! И во всем виноваты вы.
— Почему же я?
— Именно вы! А теперь я предоставляю вам возможность исправиться. Передайте телеграмму побыстрее, пожалуйста, потому что я голоден и хочу побриться. Я посижу на улице на скамейке.
Стив повернулся и вышел.
* * *
На одном краю скамьи возле телеграфа уже сидел мужчина. Не обращая внимания на незнакомца, Стив поудобнее расположился на противоположном. Зажав трость между коленями, он с задумчивой неторопливостью стал сворачивать сигарету, размышляя о разговоре с телеграфисткой.
Ну почему, гадал он, всякий раз, когда необходимо быть серьезным, он неизменно ведет себя легкомысленно? Почему, сталкиваясь с чем-то важным, он невольно начинает прикидываться клоуном? Стив закурил и, нахмурившись, пришел к выводу, к какому приходил уже десятки раз: причиной всему его ребяческие попытки скрыть собственную застенчивость, и несмотря на свои тридцать три года, восемнадцать из которых ему довелось отирать плечами всевозможные углы мира, как острые, так и сглаженные, в душе он так и остался мальчишкой, взрослым ребенком.
— А неплохо вы вчера порезвились, — произнес незнакомец, с другого конца скамейки.
— Угу, — буркнул Стив, не поворачивая головы. Похоже, ему до самого отъезда будут напоминать о его появлении в Иззарде.
— Полагаю, старый хрыч Денвир обчистил вас до последнего цента? Он это любит.
— Ага! — сказал Стив, поворачиваясь к собеседнику.
Рядом с ним, развалившись на скамейке и вытянув на тротуар длинные тощие ноги, сидел высокий и худой мужчина лет сорока в костюме цвета ржавчины. Его узкое меланхоличное лицо покрывали морщины столь глубокие, что казались складками кожи. Глаза у него оказались скорбно-каштановые, как у бассета, а нос длинный и острый, словно нож для бумаг. Он курил черную сигару, извлекая поразительное количество дыма, который выпускал вверх, рассекая длинным худым носом на две серые струи.
— Не доводилось бывать в нашем прекрасном городе прежде? — поинтересовался у Стива сей меланхоличный субъект. Его голос отличался некой ритмичной монотонностью, впрочем, не резавшей слух.
— Нет. Я здесь впервые.
Худой незнакомец кивнул:
— Если останетесь, он вам понравится. Здесь очень интересно.
— И что же здесь такого особенного? — спросил слегка заинтригованный Стив.
— Натриевая селитра. Ее добывают в пустыне, выпаривают и по-всякому обрабатывают, а потом продают производителям удобрений, азотной кислоты и всем прочим, кто может что-то изготовить из натриевой селитры. Фабрика в которой, для которой и из которой все это проделывается, находится вон там — за железной дорогой.
Он лениво махнул рукой в сторону унылых бетонных строений, торчащих в пустыне за переездом.
— Допустим, селитра меня не интересует, — произнес Стив — скорее, чтобы не дать худому незнакомцу смолкнуть, чем удовлетворить свое любопытство по части местных достопримечательностей. — Чем я еще могу заняться?
Незнакомец пожал острыми плечами.
— Это зависит от того, кто вы такой, — ответил он. — Если вы Дэйв Брэкетт, — он шевельнул пальцем в направлении красного здания банка на другой стороне улицы, — то станете чахнуть над закладными, или чем там еще банкиры занимаются; если вы Грант Ферни и слишком велики для человека, но маловаты для лошади, то цепляете на грудь значок и суете не умеющих сидеть за рулем незнакомцев в кутузку, пока те не протрезвеют; а если вы Ларри Ормсби и ваш папаша владеет селитряной фабрикой, то вы катаетесь по улицам на крутой заокеанской машине, — кивок в сторону кремового «воксхолла», — и целыми днями волочитесь за прелестными телеграфистками. Но вы, как я понял, сейчас на мели, только что послали телеграмму с просьбой прислать денег, а теперь дожидаетесь результатов эксперимента. Это так?
— Так, — рассеянно отозвался Стив. Значит, щеголя в сером зовут Ларри Ормсби, и он сын владельца фабрики.
Незнакомец подтянул тощие ноги и встал.
— В таком случае настало время ленча, меня зовут Рой Кемп, я проголодался, но не люблю есть в одиночестве и буду рад, если вы разделите со мной риск перекусить в забегаловке Финна.
Стив тоже встал и протянул руку:
— С удовольствием приму ваше приглашение. Кофе, который я выпил на завтрак, уже соскучился по компании. А меня зовут Стив Фрифолл.
Они пожали друг другу руки и зашагали вместе по улице. Навстречу им шли два увлеченных разговором человека — один из них тот самый толстяк, которому Ларри дал пощечину. Подождав, пока парочка пройдет мимо, Стив осторожно спросил у Кемпа:
— А кто эти почтенные граждане?
— Низенький кругленький в клетчатом костюме — Конан Элдер: недвижимость, страховка и ценные бумаги. А джентльмен рядом — сам У. У., основатель и владелец города У. У. Ормсби, папаша Ларри.
Выходит, сцена в офисе, пощечина и размахивание пистолетом были семейной склокой между отцом и сыном, только сынок оказался грубоват. Стив, уже с меньшим вниманием прислушиваясь к баритону идущего рядом Кемпа, вспомнил склоненные друг к другу головы девушки и Ларри Ормсби я ощутил нарастающую неудовлетворенность.
Забегаловка Финна оказалась едва ли не коридорчиком между бильярдной и скобяной лавкой, где едва хватало места для прилавка и ряда вращающихся стульев. Когда они вошли, там был лишь один посетитель.
— Здравствуйте, мистер Раймер, — поздоровался Кемп.
— Как поживаете, мистер Кемп? — отозвался тот, поворачивая к вошедшим голову. Стив увидел, что Раймер слеп — его большие голубые глаза затягивала серая пленка, создававшая впечатление, что у него вместо глаз два темных углубления.