Кошмарный робот
Шрифт:
Вскоре его глаза устали от напряжения, он повесил бинокль на бок и несколько раз прошелся по лесу, чтобы отдохнуть и выплеснуть переполнявшие его эмоции.
Когда он снова поднял бинокль и посмотрел в него, то с изумлением обнаружил, что картина вновь сменилась прозаической фермой Хардингов! Он взглянул на часы и обнаружил, что время было немного за десять.
В течение нескольких дней он повторял этот эксперимент на вершине холма и сделал следующее странное открытие. Примерно с половины девятого до десяти часов утра его бинокль показывал место преступления, а в остальное время – маленькую ферму Хардингов.
Что
Пока он размышлял, в его голове промелькнула неожиданная мысль. Он поспешил домой и стал строить планы, как продолжить свои исследования в новой области.
Перед рассветом следующего утра он оставил город позади и стал подниматься по крутому склону к югу от холма, на котором он провел столько дней. Миля за милей он пробирался по вершине гребня, каждые несколько минут останавливаясь, чтобы осмотреть местность с обеих сторон.
Нет нужды говорить, что он метался между надеждой и страхом. У него была теория, но подтвердится ли она или нет?
Несколько часов утомительного марша привели его на вершину хребта, расположенного прямо над домом Хардинга. Сначала он направил свой взгляд на север, на вершину холма, который познакомил его с тайной, которую он теперь пытался разгадать. На возвышающейся вершине чувствовался знакомый запах. Затем он повернулся на юг и устремил свой взгляд через долину к высокой гряде холмов на противоположной стороне.
С его пересохших губ сорвалось восклицание, и по всему телу прошла дрожь, заставившая его затрепетать как лист. Вы спросите, почему?
Вон там, на другой стороне долины, находилось место трагедии, свидетелем которой он стал. Даже невооруженным глазом он узнал его, а когда навел на него бинокль, то все черты пейзажа проявились с предельной отчетливостью: ложбина, дом и другие хозяйственные постройки, небольшой двор, фруктовый сад, ограда, идущая по диагонали склона, вершина холма, увенчанная высокими лесными деревьями, и роковая роща, где тайно было закопано тело.
Он смотрел прямо на юг. В нескольких милях к северо-востоку лежало широкое красивое озеро, сверкавшее в лучах солнца, как драгоценный сапфир.
– Я решил свою проблему, – пробормотал он, дрожа от волнения, – и решил ее на научных принципах.
Но он хотел убедиться в этом, ведь ему нужны были факты, а не теории.
Через несколько часов он пересек вторую долину, незаметно взобрался на противоположную высоту и почти на руках и коленях пробрался через лес к зарослям, в которых, как он полагал, хранился страшный секрет убийцы.
При осмотре места происшествия его кровь поочередно то стыла, то разгоралась: всего несколько минут осмотра дали неопровержимое доказательство правильности его суждения – за несколько дней до этого в зарослях производился раскоп.
Следующим шагом было поспешить в город и попросить шерифа и его помощников осмотреть заросли. Это было сделано незамедлительно, в результате чего тело пропавшей женщины было эксгумировано, а настоящий убийца предстал перед судом.
Это был еще один случай преступления, совершенного на почве ревности и гнева. На суде, где Роберт Мэнделл был одним из главных свидетелей, адвокат защиты задал ему такой вопрос.
– Как вы объясните, мистер Мэнделл, что вы увидели эту трагедию в свой полевой бинокль, когда стояли на вершине холма, расположенного так далеко на севере?
– Таким образом, – ответил Роберт Мэнделл с уверенностью, – Серебристое озеро, положение солнца, состояние атмосферы, своеобразный рельеф местности – все это в данном конкретном месте и в данный час дня создало мираж особой четкости.
1906 год
Дело "Штат против Форбс"
Уоррен Эрл
Из всех вопросов, задаваемых адвокату, чаще всего ему приходится отвечать на один, если его работа связана с выполнением этой задачи, – как можно с чистой совестью защищать убийцу, если ты понимаешь, что он виновен?
И хотя на этот вопрос есть много хороших ответов с юридической точки зрения, они редко, а то и вообще никогда не приходят на ум обывателю. Для обывателя человек, которому предъявлено обвинение, скорее всего, виновен. Если впоследствии присяжные признают его виновным, то первоначальное мнение подтверждается. Если же нет, то в немалой степени заслуга в этом принадлежит проницательности адвоката, сумевшего свести на нет все возможности закона. В любом случае общественность абсолютно уверена в своих выводах, а первоначальный вопрос остается открытым.
Мне посчастливилось защищать нескольких человек, обвиняемых в тяжких преступлениях и правонарушениях, и неизменно мои друзья и знакомые задавали мне этот вопрос. Иногда меня публично критиковали или жалостливо оправдывали, ссылаясь на то, что это мое дело, с ударением на "дело". Все это еще свежо в памяти, потому что повторялось в течение последних нескольких недель. Многие мои дела вызывали комментарии, но ни одно из них не вызвало такого повсеместного поднятия бровей и выпячивания подбородков, как моя недавняя защита доктора Форбса. Справедливости ради отмечу, что факты, представленные на суде, скорее оправдывали мою позицию, если такая позиция вообще может быть оправдана. Задолго до окончания процесса общественность осудила обвиняемого, и вердикт присяжных соответствовал общественному мнению. И теперь, когда они высказали свое мнение, я склонен высказать свое. Не потому, что я намерен изменить общественное мнение или попытаться сделать это, а потому, что факты представляют собой один из самых любопытных случаев, когда-либо попадавших в поле моего зрения.
Для тех, кто никогда не слышал о деле "Штат против Форбса", я вкратце изложу суть дела в соответствии с показаниями свидетелей: Доктор Форбс был мужчиной тридцати шести лет, неженатым и жившим очень тихо в старом квартале города. Его родители умерли, и, по сути, не было установлено, что у него есть какие-либо живые родственники, за исключением младшей сестры, которая жила с ним и присматривала за домом. Он был хорошо образованным человеком, имел хорошие научные навыки и располагал достаточными средствами для того, чтобы вплотную заняться научными медицинскими исследованиями, которым он, по-видимому, посвящал значительную часть своего времени. В задней части дома у него была лаборатория, где он продолжал работать и проводить эксперименты. Он был замкнутым и неразговорчивым, немного своенравным и, как следствие, пользовался среди соседей репутацией странного, чудаковатого, надменного и "заносчивого" человека.