Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Шрифт:
В третий раз Сима разбудила меня счастливым:
— Инусь, зацени!
— Что там опять? — проворчала я, садясь, но глаза не спешила открыть.
— Смотри, говорю! — гаркнула на меня Система.
Я открыла один глаз, посмотрела и открыла второй. Мальчики, помытые, побритые, с совершенно невинными глазами входили в мою каюту. А там… Тяжелое свинцовое небо нависло так низко, что даже у меня, зрителя, появилось ощущение тяжести на плечах. Вместо мебели каменная дорога, по которой закручивалась пыль, мчались перекати-поле, и только вдали одинокая женская фигура, бредущая по
А потом загремел гром, сверкнула молния, и на землю обрушился ливень. А в густой пелене дождя начали хаотично вспыхивать картинки.
— Сима, я хочу устроить им праздник! — в кадре мое лицо с сияющими глазами и счастливой улыбкой.
Вот я с энтузиазмом руковожу декорацией номер раз.
— Я очень хочу, чтобы им понравилось!
Стою у шеста, мечтательно прикрыв глаза.
— Мои мальчики достойны того, чтобы для них старались.
Выбираю наряд.
— Им ведь понравится?
Изгибаюсь в танце. Сижу на барной стойке в соблазнительной позе (Симина фантазия, не сидела я на ней, только на прочность проверяла). Смотрю на себя в зеркало, причесывая волосы.
— Я так жду их… — тоже Симина обработка.
И финал — декорации с пылающим камином и свечами. Я раскинулась на шкурах и призывно смотрю на двух застывших мужчин. А следом: пьяные морды Ардэна и Грейна, мужской смех и нетрезвые громкие разговоры.
— Куда спешить, давайте еще посидим, — заплетающимся языком говорит главный медик. — За Инну?
— О-о, — это мои алкаши. — Это святое. — Они снова бухаются на свои места, и пьянка продолжается.
В этот момент картинки исчезают, и девушка на дороге оборачивается, глядя на аттарийцев глазами, полными слез.
— Инна, — подавшись вперед, позвал Рома.
— Охренеть, — мрачно произнес Дима, сжав кулаки. — Вот мы уроды. Она же целый день для нас все это готовила, а мы урегулировать конфликт пошли.
Все исчезло, и им предстала нетронутая постель.
— Где она? — дернулся Рома. — Сима!
Дима развернулся на каблуках и стремительно покинул каюту, явно отправившись на мои поиски. Сима обернулась ко мне, широко улыбаясь:
— Как кинишка?
— Отпад! — восхитилась я.
Из Русиной каюты я слиняла раньше, чем туда заявились мои мальчики. Пока два махровых аттарийца, гонимые совестью и чувством вины, усиленном умницей Симой, рыскали по всем закоулкам, я успела привести себя в порядок, переодеться, позавтракать и снова исчезнуть в неизвестном направлении. Сима упорно искажала сигнал связи между мной и командиром, потому искать меня могли еще долго. Эта зараза, Серафима в смысле, еще и галлюцинации моим мужчинам устраивала. То голос мой им включит, то мой образ покажет, и все так ненавязчиво, словно привиделось, послышалось, и, главное, сама Система тут совершенно не причем.
Мне же себя деть в это время было некуда. И я болталась по кораблю, как ложка в стакане. Нашла Арнес, которая колдовала над непонятным устройством, оказавшимся передатчиком, ну, если по-нашему, за что тут же получила от меня погонялово —
— Я Дмирту и Рому завидовала, что у них прозвища есть, теперь не буду, — разоткровенничалась Арнес. — Дима и Роман, мне нравится. Теперь я Кэт.
В ее глазах застыл такой восторг, что я окончательно убедилась: аттарийцы не от мира сего. Их прет от всего, что для них ново и непривычно. То-то Рома, Дима и Руся так легко приняли мое извращение их имен. Даже Ардэн, когда еще нос задирал и играл в заносчивого мерзавца. Никто даже не пытался настоять на привычном им сокращении их имен.
— А что, кстати, с главным и первым? — спросила новоиспеченная Кэт, вновь возвращаясь к своему занятию. — Их все утро никто поймать не может. Мечутся по всему кораблю.
— Меня ищут, — скромно ответила я и осклабилась. — Накосячили, теперь отрабатывают.
Арнес — Кэт обернулась ко мне и понятливо усмехнулась.
— Значит, я тебя не видела?
— Почему, видела. Только грусную-у-у, жуть какую грустную, — деловито ответила я.
— Инусь, атас, — объявилась Сима. — Идут нехристи окаянные.
— Ох, даже не верится, что Система может настолько развиваться, — Кэт с нескрываемым восхищением рассматривала Серафиму.
— Я еще и не то могу, — гордо заявила Сима.
— Наслышана, — хохотнула аттарийка. — Все мечтаю посмотреть, как это выглядит.
— Так это со всем нашим удовольствием, — обрадовалась Серафима, и я направилась к дверям.
— Вы болтайте, а я пойду, — сказала я и выбралась в коридор.
По металлическому трапу кто-то быстро поднимался. Это было подобно надвигающемуся цунами. Так же стремительно и беспощадно. Мама моя… Я юркнула в первое попавшееся ответвление, и цунами пронеслось мимо. Стоять без дела я не стала и пошла гулять дальше, заложив руки за спину, с любопытством вертя головой, словно прислушиваясь к невидимому гиду. Дошла до смутно знакомой двери, и она открылась, впуская меня во владения тайлара Гирреса.
— Опачки, — обрадовалась я. — Это я удачно зашла. Тайлар Гиррес, голубчик! — жизнерадостно позвала я, проходя мимо бурляша.
Зверюга покосилась на меня и, тоскливо вздохнув, плюхнулась на бронированную попу. Бе-едненький, пожалела я его где-то в глубине души. После прислушалась и направилась туда, где слышалось тихое бормотание. Мой знакомец стоял возле загона с какой-то неведомой тварью и нежно ворковал с ней:
— Ну что ты не кушаешь? Не вкусно? Кушать надо, иначе сдохнешь, а мне за тебя, падлюгу такую, отписываться придется. Жри, говорю, зараза. Ну что ты упрямишься, Инесса?
И вот тут я поперхнулась, с возмущением разглядывая тварину, названную моим именем. Очередная помесь бульдога с носорогом, абсолютно лысая, с множеством складок и складочек, с длинным крысиным хвостом, увенчанным острым шипом, грустно смотрела на зеленого глазками бусинами и тяжко вздыхала.
— Позвольте! — негодующе воскликнула я. — На каком таком основании это животное носит мое имя?
Тайлар Гиррес вздрогнул и обернулся ко мне. Его красивое лицо скривилось, и мужчина простонал: