Космические опера
Шрифт:
Дело в том, что реактивные движки на подошвах скафандра, были предназначены в основном для передвижения в невесомости космического пространства. Максимум на что хватало их мощности на планете с соответствующей силой притяжения, это феерично опуститься из одной точки в другую, более низкую. Взмыть же эффектно вверх с их помощью Белов бы уже не смог. Зато был другой способ, не менее эффектный — магнитный луч. Его-то Элай и использовал для изъятия напарника с лица планеты.
Все ещё ошарашенные внезапным появлением «безликого вождя» аборигены, с суеверным страхом и благоговением перед очевидным и невероятным, увидели, как из серой тучки вырвался сноп яркого света и осветил стоявшего в величественной позе «безликого вождя». Скафандр Белова заискрился в свете
Все произошло столь стремительно и эффектно, что отважные вожди и их воины в очередной раз дружно упали ниц. Только старый жрец Арх-Хо, прижимая к груди заветный артефакт, остался стоять на ногах. Он бесстрашно смотрел вверх, провожая взглядом уже знакомое облако, уносившее богов в их небесные дали.
ГЛАВА 15
— Ну, вот как-то так! — как ни в чем не бывало, произнес Олег, когда они оказались на Диамэке. — Задание практически выполнено. Осталось оформить задержанного и все на этом. Элай, коли дыру для очерендой звездочки! А я, так и быть, согласен и на медаль! У вас медали большие?
Аурриец не разделял преждевременной радости Белова. Более того, он был весьма недоволен вопиющими действиями своего напарника, если не сказать большего. Мало того, он был не просто свидетелем всех художеств землянина, но, по сути, становился его подельником. Ведь, несмотря ни на что, требования инструкций и правил никто ещё не отменял, и их неоднократный несанкционированный контакт с ульропцами, комиссия внутренних расследований сочтет достаточным поводом для возбуждения дела против них, со всеми вытекающими последствиями. Конечно, Белов предлагает «не париться», а «тупо забыть» в отчете, некоторые «щекотливые» моменты. Или немножко «сгладить углы». Или, хотя бы, «потянуть время, пока все рубцы сами собой не рассосутся».
Землянину легко говорить. У них на планете этот метод избегания неприятностей довольно распространен во всех сферах. Но Элай, с его неземной порядочностью и многовековым соблюдением законности, не мог позволить себе подобной роскоши.
Чтобы не идти на сделку с совестью, он решил по возвращению на Базу обо всем честно рассказать адмиралу Дирро, а потом уже действовать по его указанию. Но в первую очередь, по прибытию, им необходимо было оформить Хьюгря установленным порядком.
Как и следовало ожидать, База, а точнее её оперативный сектор, встретил победителей (которых, как надеялся Олег, не судят) пустынными коридорами, залами и корпусами. Все оперативники носились как настоящие ищейки по галактике и её окрестностям в поисках исчезнувшего теопилия. Мойтин и Овий тоже находились вне базы. Аурриец проводил учебные полеты с люминянином в качестве инструктора.
Несколько юрких, жужжащих сервоприводами роботов, из числа обслуживающего персонала базы, и пара-тройка штатных конвоиров из числа разжалованных оперативников — вот и все с кем пересеклись Элай с Олегом, пока доставляли размороженного, но все ещё заторможенного Хьюгря в специальный кабинет, предназначенный для допросов и оформления «клиентов» своей конторы.
Со стороны их процессия выглядела весьма колоритно, даже немного экстравагантно. Первым по коридорам, на правах старшего группы, маршировал сменивший скафандр на удобный комбинезон, отсвечивавший лысиной Элай. Аурриец шел с высоко поднятой головой и на половину расправленными крыльями. За ним, уныло шмыгая размазанным по мерзкой физиономии слизистым носом, шлепал в «браслетах» полутораметровый, в переливчатой чешуе, Хьюгрь, исподлобья поглядывающий на шикарные крылья опера. Кто бы только знал, как зармазанец желал всеми фибрами своей серой душонки иметь вот такие же крылья, как у впереди идущего «фараона», чтобы своим ходом улететь из этого казенного учреждения на самый край Вселенной. Одна мысль о предстоящем длительном заточении причиняла ему столько душевной боли, что о телесном дискомфорте, вызванном продолжительным отсутствием влаги, он даже не вспоминал. Замыкал торжественную процессию бравый землянин Олег Белов, уже почти полноправный член межгалактической правоохранительной структуры. Белов то и дело поправлял расстегнутую кобуру своего земного табельного оружия, удостоверяясь, что оружие готово к использованию в любой момент, задумай преступник выкинуть какой-нибудь номер.
Так, никем даже ради «спортивного интереса» не остановленные опера с преступником добрались до специальных изолированных камер, в которых можно было поговорить с «клиентом» по душам, не опасаясь, что кто-то, кому совсем не обязательно знать в чем собственно суть того или иного дела, их подслушает любым, в том числе телепатическим способом.
В кабинете, куда Олег с Элаем ввели подозреваемого, помимо двух лавок и стола между ними, других элементов интерьера не имелось. Здесь также не было и «хитрых зеркал», за которыми от нечего делать обычно наблюдает за допросом начальство. Зато в стены кабинета была встроена аппаратура, генерирующая так называемые «шумовые помехи», предназначенные для подавления любых попыток телепатически «просканировать» мысли и эмоции существ. Причин, как понимаете, для подобного «ноу-хау» у галактических следователей и оперов было немало. Все развитые расы, были в той или иной мере телепатами, а это свойство влекло за собой возможность мысленного сговора подельников, обмена конфиденциальной информацией, да и просто ненужного получения негативных эмоций. Отпирающиеся преступники, чувствуя на допросах, что их песенка на многие годы, а то и столетия, спета, могли своими телепатическими «истериками», свести с ума проходящего мимо, ничего не подозревающего сотрудника.
Так вот опера ввели своего «подопечного» в именно такое помещение и усадили за стол. Элай пристегнул наручники, выданные подозреваемому во временное пользование, специальным карабином к столешнице и, выложив перед кислой мордой Хьюгря псиктофон-полиграф — небольшой пятигранный прибор, размером с мыльницу, сел напротив зармазанца и начал «профилактическую беседу».
— Хьюгрь из Пэксхлота, урожденный пять тысяч триста тридцать пятого нереста, в настоящее время мужская особь глубоководной зармазанской расы, вы задержаны по подозрению в совершении особо тяжкого преступления против заповедной расы раннего развития…
Далее аурриец ознакомил подследственного со всеми нюансами расследования, инкриминируемыми тому статьями уголовного кодекса в свете имеющихся данных, обрисовал далеко не радужные перспективы и недвусмысленно дал понять, что тесное сотрудничество со следствием может положительно отразиться на дальнейшей незавидной судьбе последнего. Каждый пункт своей речи Элай раскладывал по полочкам с такой занудной тщательностью, поясняя из какого подпункта какого параграфа вытекает то, или иное следствие, что поначалу запуганный и морально угнетенный зармазанец, уже ближе к середине его речи стал откровенно зевать и рассеяно оглядываться по сторонам.
Белова, прислонившегося к стене за спиной коллеги, монотонный монолог Элая так и вовсе едва не усыпил (глаза так и слипались). Так что, когда аурриец закончил своё сольное выступление словами: «Итак, нас интересуют мотивы вашего преступления», и Белов и даже Хьюгрь облегченно вздохнули.
— Я коллекционирую предметы культа примитивных цивилизаций, — не моргнув глазом, признался зармазанец.
Лежавший на столе самописец, он же, по совместительству, детектор лжи покраснел от слов допрашиваемого, что говорило о его явном вранье.
— Как видите, псиктофон уличил вас в даче ложных показаний, — кивнул Элай на прибор. — Вы, видимо, не желаете сотрудничать со следствием. Тем тяжелее будет обвинительный приговор. Итак, я ещё раз рекомендую вам не препятствовать следствию, а честно ответить на поставленный вопрос.
— Я не вру! Век моря не видать! — обиженно хлюпая носом, развел руками Хьюгрь, что стали видны перепонки в подмышках. — А ваш аппарат изменил свой цвет из-за перегрева. Тут у вас духота неописуемая.
И вновь детектор побагровел от обидных слов Хьюгря.