Космический корабль короля Давида
Шрифт:
Мэри Грэхем смотрела на пилотов во все глаза, но Маккинни не мог сказать, что так заворожило ее, их раскосые глаза или то, как они летали по отсеку. Клейнст напустил на себя скучающий вид, но в его глазах Маккинни заметил живой интерес. Бледный молодой ученый казался спокойным, но, как только члены экипажа начинали говорить, он чуть напрягался.
– Проходите на борт, – сказал Ландри. – Нам нельзя терять время…
В потрясенном молчании, они осторожно двинулись по коридору, ведущему от посадочного бота внутрь корабля, перелетая от поручня к поручню и держась за линь, который протянул для них чернокожий офицер.
«Наш мир остался позади, – подумал Маккинни. – Я должен буду принести в свой мир знание, которое позволит нам построить такой же корабль». Он мрачно потряс головой. Чем больше
Отведенные им каюты оказались крохотными клетушками, на первый взгляд лишенными какой бы то ни было мебели, но стоило нажать тут и там кнопки, как из стен выдвигались кровати, стулья и столики. Маккинни присел на стул и, держась за него одной рукой, принялся рассматривать различные приспособления, но так толком и не разобрался ни в чем.
Прошло немного времени, и снова вернулась тяжесть.
Корабельный офицер проводил его в кают-компанию, где кое-кто уже собрался. Маккинни показалось, что комната обставлена непривычно и странно. Приличная мебель – тут были кресла, столы, ковры и шкафы, – но при этом одну из скругленных стен перед ним тоже покрывали ковры и там тоже стояла мебель, очевидно, прикрученная болтами. Стена имела вид диска, но неполного: точно над головой Натана в стену входила большая труба. Еще более удивительной, чем мебель на стене, была сама палуба, скругленная и за, и перед полковником; тем не менее, когда Маккинни шел по ней, ощущение нормального пола под ногами сохранялось. Сделав несколько шагов, он оглянулся и убедился, что место, где он только что стоял, теперь очутилось над ним. Пройдя еще немного, он поднял голову и увидел над собой Ренальди, словно бы свисавшего с потолка: торговец удобно устроился в кресле со стаканом в руке.
– А, торговец Маккинни! Пожалуйста, садитесь. Остальные скоро соберутся. Приятно снова чувствовать тяжесть, верно?
– Да.
Маккинни сел, вновь отметив странное ощущение в среднем ухе при каждом резком движении.
– Как вам удается менять наш вес?
Ренальди с минуту удивленно смотрел на Маккинни, потом улыбнулся.
– Так вы и в самом деле не понимаете, да? Подождем, пока придут другие, и я объясню всем сразу. Пока выпейте, торговец. Для выпивки остался всего час, потом явится капитан, и нам всем придется разойтись по каютам и приготовиться к переходу.
Через минуту появились Маклин, Лонгвей, Клейнст и Мэри Грэхем. Вскоре прибыл гардемарин Ландри и объяснил, что солдаты охраны со своим командиром размещены на другой палубе и у них своя кают-компания. Когда все расселись, Ренальди обратился к Ландри:
– Знаете, гардемарин, торговец интересуется по поводу силы тяжести. Думаю, что Империя не разрушится, если мы объясним это нашим гостям?
– Нет, конечно не разрушится, торговец, – ответил Ландри. – Дело в том, джентльмены и фриледи, что капитан заставил корабль вращаться вокруг продольной оси. Таким образом центростремительная сила отбрасывает нас прочь от корабля. Однако когда мы начнем полет, довольно долго ускорение будет отбрасывать нас в направлении кормы, при этом необходимости во вращении корабля не будет. Во время разгона сила тяжести снова появится, однако будет направлена вниз, в сторону вот этой палубы, которая сейчас является стеной. – Молодой человек ненадолго примолк, потом неожиданно сказал: – Если вы не были в космосе, значит, вы никогда не видели, как выглядит ваша планета. Здесь в корпусе есть иллюминаторы – позвольте, я открою их и дам вам возможность увидеть ваш мир.
Не успели остальные подняться со своих мест, как Клейнст уже стремительно промчался к иллюминатору, и замер в нетерпении, дожидаясь, когда тот откроется. Ландри пожал плечами, открыл его, потом – еще несколько, чтобы все могли спокойно смотреть. Ни у кого не хватило духу попросить Клейнста подвинуться.
Они увидели мир Принца Самуила, который предстал перед ними не в виде сферы, поскольку орбита была невысокой. Планету частично закрывали облака, была видна большая часть Северного материка, часть Главного моря и несколько крупнейших островов Архипелага. Без прозрачных облаков, планета выглядела бы в точности такой, какой они привыкли
Несколько минут все молчали. Наконец мало-помалу, один за другим, они разошлись по местам, все, кроме Клейнста, который стоял у иллюминатора до тех пор, пока не была отдана команда всем вернуться в каюты перед началом полета.
Маккинни не разрешалось уходить из кают-компании, за исключением прогулок на нижнюю палубу, где разместили Старка и охрану. Солдатам были предоставлены куда менее роскошные каюты, чем его собственная, но там было больше свободного пространства, к тому же Хэл коротал время с пользой, обучая охранников приемам рукопашного боя, а также практиковался с коротким мечом и щитом из личного арсенала. Охранники были в хорошей форме и в прекрасном настроении, и Маккинни велел ежедневно выделять им по небольшой порции бренди, чтобы скрасить монотонность пути. Потом вернулся в свою каюту получить предписания.
Дни сменяли друг друга – однообразные, заполненные лишь уроками макассарского языка. Маккинни и Маклин раздобыли деревянные мечи и по несколько раз в день упражнялись в фехтовании, постепенно покрываясь синяками и проникаясь уважением друг к другу. Изредка они тренировали своих людей.
Лонгвей и Мэри проявили удивительные способности к языку, в особенности профессор, который освоил не только язык столиц, но и мелкие диалекты, проштудировав потрепанные книги с выпадающими листами, которые выдал им офицер Космофлота. Их предупредили, что перед посадкой книги у них заберут. Маккинни замолчал, ожидая продолжения, но ничего не последовало.
Через одиннадцать дней после отлета с мира Принца Самуила им снова приказали пристегнуться ремнями в своих каютах – ожидался час невесомости перед возвращением нормальной силы тяжести. Постоянно донимая расспросами Ландри, едва тот присоединялся к ним в кают-компании, Маккинни узнал, что первую часть пути они летели с ускорением, а вторую будут тормозить, чтобы приготовиться к передвижению со сверхсветовой скоростью. Заметив, что все смотрят на него вопросительно, Ландри объяснил:
– Есть два способа передвижения в космосе – в обычном пространстве и в гиперпространстве. В обычном пространстве мы пользуемся ядерными двигателями, помещенными в Поле Лэнгстона и испускающими поток фотонов, толкающий корабль вперед. Вообще-то мне запретили объяснять вам такие вещи. В результате возникает ускорение. Гиперпространственный движитель работает на другом принципе. Работа движителя основана на использовании псевдоядерных силовых межзвездных путей. Не думаю, что вы из этого что-то поймете. Между звездами существуют пути, подобные силам, удерживающим вместе атомные частицы. Но в отличие от межатомных сил, быстро ослабевающих в экспоненциальной зависимости от расстояния между частицами… ладно, в этом вы тоже ничего не смыслите. Важнее всего другое: этот двигатель не работает вблизи солнц или планет. Для того чтобы выйти в гиперпространство, нужно добраться до строго определенной точки Олдерсона. В противном случае включение двигателя ничего не даст. Космофлот снабжен наилучшим оборудованием для точного определения таких точек, поэтому в отличие от торговых военные корабли обходятся без торможения. Как только мы оказываемся в нужном месте, можно войти в гиперпространственный коридор между звездами. Двигаться по нему можно быстрее скорости света.
Ландри оглянулся, и Клейнст поспешно принял отсутствующий вид, чтобы не отличаться от остальных. Гардемарин почесал в затылке, пробормотал, что все равно ему нельзя об этом рассказывать и попросил, чтобы ему подлили в стакан. Маккинни заметил, что молодой человек выпивал обычно три стакана и, как только допивал третий, уходил из кают-компании. Он также отметил, что гардемарин становится гораздо более разговорчивым в присутствии Мэри Грэхем.
Дни отмерялись по корабельным часам. Сутки здесь были немного короче дня на мире Принца Самуила, как его год был короче земного года. Маккинни отметил, что люди Империи везде и всюду используют системы мер и приборы, работающие на основе земной шкалы.