Космодесант
Шрифт:
– Ты знаешь, зачем я здесь. Начинай!
– Бой! – вдруг вспыхнул у меня в мозгу голос – голос Ионэла Ивашку. Это брат-близнец принял вызов. Он шагнул вперёд.
Руки его протянулись ко мне, истончаясь туманом, и обволакивая меня невесомой пеленой.
Я обрушил на него всю свою ментальную мощь, все годы упорных тренировок и медитаций, пытаясь подчинить эту дьявольскую волю и сломать сопротивление одним бешеным ударом. Никогда ещё я не использовал свой мозг с такой нагрузкой. Контуры зеркальника стали размываться,
Некоторое время мы стояли, обнявшись и шатаясь, как два пьяницы. Ни один из нас не мог достигнуть решающего перевеса. Наши сознания всё более объединялись; я чувствовал, как в мой мозг вползает нечто настолько чуждое, что на одно осознание возможности существования такого можно было потратить жизнь.
Зеркальник тоже был на пределе – я это чувствовал. Неизвестно, чем бы закончилась схватка, но внезапно вмешалась Кутиха.
Она, пронзительно пища, вцепилась в него, теребя и кусая. Из спины зеркальника мгновенно выросла ещё одна рука, безжалостно смявшая хрупкое тельце. Кутиха, всхрипнув, полетела на землю с переломанным хребтом.
Эта нелепая и безжалостная смерть вывела меня из равновесия. Гнев ослабил мою волю, и мой соперник, воспользовавшись этим, теперь додавливал меня. Я отчаянно сопротивлялся, но сознание начинало меркнуть. Зеркальник, уверенный в победе, проникал всё глубже и глубже в мой мозг. Я ощутил, как растворяюсь в его существе. Очень странное чувство… Глубокое спокойствие обречённости охватило меня. И тогда сверхчеловеческим рывком гибнущего сознания я остановил сердца нашей объединённой сущности. Время споткнулось, подступила чернота, и мы вместе упали в неё.
Глава 12
Для чего человеку дается майя?
К смерти привыкнуть невозможно, как и избежать её. Это удел, о котором человек просто не может долго думать – какие-то древние инстинкты, защищая мозг, уводят нас под спасительный покров иллюзий. Иначе жизнь была бы невыносима. Покажите мне, какая душа сможет вынести правду – то, что предстоит бесконечное повторение рождения и смерти? Какая душа сможет не обжечься об истину Абсолюта? Это ужасно! Даже самое чёрное зло в нашем мире – это как бы прививка перед грядущим ужасом будущего. Недаром библейский Страшный суд зовется Страшным…
Я медленно выплывал из мрака небытия. Разлепив веки, я обнаружил над собой прозрачный пластик реанимационной капсулы. Яркие лампы биосканера слепили глаза. Меня сотрясала крупная дрожь, отдаваясь в пальцах – словно тысячи маленьких иголочек быстро-быстро кололи тело.
Так всегда бывает, когда тело долго находится в состоянии клинической смерти. Мне дважды доводилось быть убитым во время тренировок – и каждый раз восстановление сопровождалось крайне неприятными симптомами, к счастью, непродолжительными.
Сознание вернулось полностью. Я приподнялся на локтях, борясь с тошнотой. Пол качнулся, уплывая, затем постепенно встал на место. Сделав глубокий вдох, я откинул крышку медицинского кокона и сел, свесив босые ноги. Несколько эластичных трубочек, чмокнув, выдернулись из моего предплечья.
Ого! Вокруг меня, окружая капсулу плотным кольцом, собралось десятка два человек. И кто! Пако, де Жюс, Сарычев, Идзуми, н'Танга – остальных я не знал. Судя по всему, тоже мастера. Мастер мастера определит с первого взгляда.
Несколько сзади возвышался Большой Давид – при его росте незачем было покупать билеты в первый ряд. Я представляю, чего ему стоило собрать всех в одно место! Тут же находились Джоан и Вероника.
– Уважаемая публика! – я попытался сидя поклониться. Получилось довольно неуклюже. – Вынужденный антракт закончен. Представляю вашему вниманию второе действие философской трагедии “Змиевские туманы”. Прошу поприветствовать артистов! – я спрыгнул на пол, пошатнулся, но устоял. С каждой секундой мне становилось всё лучше.
– Это он, – медленно сказал Сарычев. – Точно. Самые идиотские реплики в самый неподходящий момент.
Он бросил мне трусы. Хотя я не особенно хорошо переносил грубоватого Сарычева, но за этот рыцарский жест простил ему многое.
– Интересно, а кого вы ожидали увидеть? – удивился я. – Чарли Чаплина?
Идзуми молча повел подбородком в сторону. Я обернулся.
В соседней капсуле лежал я. То есть не я, а мой брат-близнец. Зеркальник. Процесс реанимации был зациклен на начальной стадии, поддерживая минимально возможный уровень жизни.
– Скажи спасибо Джоан, это она надоумила с перстнем, – сказала Вероника. – Иначе валяться бы тебе, Пашка, в морге ещё месяц по меньшей мере. У второго-то кольца нет. А так вас не различить, и формула крови одинаковая, и генный набор, и папилляры.
– Спасибо, – сказал я. – А теперь попрошу всех присутствующих сохранять выдержку и хладнокровие. И не пытаться меня снова убить. Не получится, предупреждаю. Я – зеркальник.
Всё оружие, которым была напичкана амбулатория, мгновенно было направлено на меня.
– Отлично, – продолжал я, неторопливо обводя взглядом комнату. – Никто не выстрелил. В воздухе ничего не летает. Красота! Со своей стороны обещаю не делать резких движений. Но справедливости ради должен заметить, что на меня отрицательно действует такое обилие вооружения. Желающие крови могут попробовать заставить себя успокоиться. В конце концов, вас тут шестнадцать десантников – это не считая роботов. Из десантников по меньшей мере десять инструкторов. А я один.
– И обойдённая молчанием Джоан, – странно улыбнулась Джоан. Я так и не понял, на чьей стороне она числит себя.