Космодесант
Шрифт:
Вечер долгожданной прохладой спускался на заждавшуюся землю. Расплавленное cолнце стекало за горизонт, и алая заря пылала вполнеба, обещая назавтра ветреную погоду. Пока же ни один листок не трепетал в измученных сухостью садах, птицы перекликались всё реже, устраиваясь на ночь. Первые звёзды робко высыпали на быстро темнеющее небо.
Я сидел в комнате перед головизором один – Иван Фомич с обеда ушел зачем-то на пасеку к Сидоренко и там застрял.
Я обдумывал варианты стратегии поведения при различных реакциях зеркальников. В конце концов я признал, что это бесполезно: достоверно спроектировать поведение зеркальника ещё никому не удавалось.
Головизор добросовестно пытался развлечь меня какой-то популярной болтовнёй. Меня привлекло сообщение с борта научно-исследовательского судна "Калипсо-2". Какой-то зоолог с хорошо поставленной дикцией увлеченно комментировал необычный факт из жизни летучих мышей; факт этот и не заметили бы, конечно, если б подвернулся какой-нибудь чуждый науке сухогруз или танкер… Посреди Средиземного моря на палубу "Калипсо" опустилась громадная стая измученных рукокрылых; Жаклин Кусто – капитан и владелица судна – заинтересовалась видовым составом мышей, и выяснилось, что так далеко от постоянного ареала обитания именно этот вид ещё никогда не встречали. Отдохнув, стая снялась и улетела в южном направлении.
Я вспомнил свой первый день – вернее, первую ночь – в качестве зоотехника и усмехнулся. Ай да дядька Иван. Ну-ну.
Я набрал на браслете код Джоан:
– Зайди ко мне через десять минут. Как твоя рука?
– Иду! – отозвалась она. – Рука в норме. Конец связи.
– Конец связи, – сказал я, отключаясь.
Я выключил визор и некоторое время сидел в темноте. Щёлкали на стене старинные часы-ходики с гирями и кукушкой. Из какой-то щели цвиринькнул сверчок и умолк. Над лесом восходила бледная полная луна, её свет размытым квадратом окна лежал на полу.
– Кутиха! – негромко позвал я. – Покажись. Дело есть. Ты тут?
Из темного угла на меня сверкнула пара зеленых глаз.
– Мне нужно сегодня встретиться с зеркальником, – продолжал я. – Проводи. Лучше вашего никто за ними не уследит. Мне нужно, чтобы он был один. Сделаешь?
Мне показалось, что она кивнула.
– А вы сами, – осторожно спросил я, – не пробовали с ними бороться? Своими методами.
– Нет. Бесполезно. Чужие, – мяукнула она в ответ. Глаза сверкнули и погасли. В комнату вошла Джоан.
– Садись, – указал я на табурет. – Вот что… Давай так – услугу за услугу. Мне нужно, чтобы ты сегодня посидела ночь на связи. А не таскалась за мной по лесу. Это важно! – поднял я ладонь, пресекая ее попытку перебить меня. – Я знаю, что ты не можешь бросить меня. Это сидит у тебя в мозгу или где там ещё… Но ты знаешь, что я могу снять этот запрет. Так сказать, пережечь эти перемычки. Невосстановимо.
Я помолчал, давая ей возможность осознать мои слова.
– Конечно, после этого ты уже никогда не станешь прежней. У тебя появятся вкусы и симпатии, отличные от тех, что нравятся мне. Ты сможешь принимать решения, не оглядываясь на пользу для моей драгоценной персоны. Понимаю, сейчас тебе страшно даже слышать такое, но пойми, что у меня просто нет другого выбора. Так надо, маленькая… А я постараюсь забыть, где находится мозг-координатор проекта "Галатея", – я видел, как она вздрогнула. – Ну как, малышка, по рукам?
Джоан смотрела на меня беспомощно распахнутыми глазами. Потом она закрыла глаза, и по щеке ее покатилась такая человеческая слезинка…
Проделав необходимые манипуляции, я продолжал инструктировать мою Джоан. Вернее, уже не мою.
– Будешь следить за мной по радиосвязи. Когда будет нужно – поднимешь тревогу и мигом ко мне. Вдруг я насторожился: кто-то бесшумный стоял сейчас за дверью. Сделав напарнице условный предостерегающий знак, я подкрался к двери и резко распахнул ее, нанося рубящий удар ребром ладони. Джоан подхватила падающее тело. Это был Юм. Теперь я знал, кто в моей группе был глазами и ушами Большого Давида.
– Свяжи его, – сказал я. – Может, до утра не хватятся. Мне сейчас свидетели не нужны.
Джоан кивнула.
Я принялся разоблачаться. Просто удивительно, до чего много всяких причиндалов носит с собой десантник. Аккуратно сложив на край стола пистолет, сёрикены и средний метательный нож-сякен, я добавил к ним набор газовых и световых микробомбочек, духовую трубку и ещё массу всякой второстепенной мелочи. Кольцо – подарок Ионэла – снять, правда, не удалось: два дня назад я повредил палец, а в восстановитель с такой мелочью обращаться не хотелось. Теперь припухший сустав препятствовал моему желанию. А, ничего. Как ни странно, главное сейчас – это твёрдые намерения и психологический настрой.
Джоан глядела на меня во все глаза, не понимая, но и не вмешиваясь.
Немного поколебавшись, я глотнул снадобья дядьки Ивана. Он заранее приготовил его и торжественно вручил мне утром все ту же многострадальную бутыль. На вкус – обычная вода, немного затхлая. На меня зелье подействовало бодряще, исчезла дневная усталость и непонятная тяжесть, лежавшая на душе.
– Кутиха, пошли! – позвал я, выходя в сени. Входная дверь чуть качнулась, выпуская маленькую тень.
Кто скажет, что поспевать в ночном лесу за шустрым домовым – занятие лёгкое и приятное? Если бы не М-сознание и способность ориентирования в темноте, мне нипочём бы не поспеть было за Кутихой, которой ночь словно придавала дополнительные силы. Как обычно, тропинок она не придерживалась. Она весело перепискивалась с друзьями и неслась вперёд так стремительно, что мне иногда приходилось переходить на бег. Величественно сияющая Луна летела над нами, ниспадая потоками лучей и заливая редкие поляны мертвенно-белым светом, оттенявшим кромешную тьму лесной чащи.
– Пришли, – скрипнула Кутиха и пропала, словно её и не было. Я осмотрелся.
Я узнал Гнилой лог. Кутиха довела меня до дороги, спускающейся по отлогому косогору параллельно ручью. В зарослях краснотала медленно клубился туман.
– Джоан, внимание! – шепнул я, активизируя браслет. – Возьми пеленг.
– Есть пеленг.
– Ну, девочка, пожелай мне удачи… Конец связи, – я не стал выключать передатчик и вышел на открытое место.
Я шел ва-банк. Вся моя теория базировалась на том, что зеркальник способен превосходить в вооружении любое существо. Именно для того, чтобы быть с ним на равных, я и разоружался с такой тщательностью.
По идее, он тоже должен быть без оружия, если уж он копирует меня. И сейчас должна произойти дуэль наших воль. Не вооружений, не боевого искусства, а ментальной силы. Я сосредоточился.
Туман собирался в неестественно плотный клуб. Постепенно твердея, в нем начинала проступать оболочка человека. Меня. Он был похож на меня, как брат-близнец.
Зеркальник вышел из кустов и остановился в трёх метрах от меня. Я отогнал непроизвольно появившееся желание принять боевую стойку и мысленно произнес: