Космодром под Митинкой
Шрифт:
– А-а-а! – взревел Перегудов, замахав руками на существо, уставившееся на него большими красными глазами.
Котя сорвался с места и метнулся в спальню, где скрылся под кроватью и замер. На Котю из темноты уставились четыре пары глаз – два золотистых и два зелёных. Послышалось шипение, не предвещавшее ничего хорошего. Поняв, что место под кроватью уже кем-то занято, Котя забился в угол и затих…
Все проснулись.
– Да что ты так блажишь, будто тебя режут? – спросил Алексей, протиравший спросонья глаза. – Кто мог бесстрашного Максима Петровича так сильно напугать?
– Нечистая сила! Бесёнок! – выдавил из себя Перегудов, сделав круглые глаза, и кивнул на дверь, ведущую в спальню. – Он туда побежал.
– Кто побежал? Какой бесёнок? – удивился Затейников.
– Забинтованный чёртик! Он в меня упёрся своим рылом и вытаращил красные глазища.
– Петрович, ты вчера переутомился, а потому тебе, невесть что, приснилось, – предположил Белобородов.
– Не сон это был. У чёртика голова забинтована, а из-под бинтов прямые рожки торчат! Тельце у него серой шёрсткой покрыто. Ушей я у него не заметил, – рассказал Перегудов.
– Это уже по вашей части, батюшка. Вы с нечистью должны совладать, – сказал Алексей, обращаясь к Остапову.
– Я уже давно не батюшка. Служил в церкви несколько лет назад. Просто я продолжаю выполнять свою миссию, – произнёс Остапов.
– Вы не темните, Иван Павлович. Лучше скажите, можете из спальни беса изгнать или нет? – прямо спросил Перегудов.
– Он тебе явился в призрачном обличье или в реальном, физическом? – трижды перекрестившись, спросил Остапов.
– Он настоящий бес, только маленький! – ответил Перегудов. – Потрогать его можно было руками. Вот только он очень вёрткий.
– А ведь он тебя больше, чем ты его, Максим Петрович, испугался. Ты заорал-то как жутко! – засмеялся Затейников.
– Так кто пойдёт его ловить? – спросил Перегудов, показав рукой в сторону спальни.
Никто не стронулся с места.
– Я, конечно, не боюсь, но это вопрос входит в вашу компетенцию, Иван Павлович, – произнёс Перегудов и, деликатно взяв под локоть Остапова, повёл его к спальне.
Иван Павлович упирался, однако Перегудов бесцеремонно затолкал его в спальню, а сам остался на пороге.
– Я тебя страховать буду, Палыч, – пообещал Перегудов.
– Тут нет никого. Тебе померещилось, а ты всех на ноги поднял. Не ожидал я от тебя такого, Петрович! – с укоризной сказал Остапов.
– А ты, всё-таки под кровать загляни. Там кто-то шипит. Уж не кошка ли хозяйская или Ребус туда забрались?
– Негоже мне под кровати заглядывать, – гордо заявил Остапов.
– Ладно. Я сам погляжу, – сказал Перегудов и, зайдя в спальню, лёг на пол и заглянул под железную кровать.
– Там две кошки спрятались, – сообщил Перегудов. – Может, и впрямь мне этот странный тип померещился?
В этот момент из-под кровати метнулось покрытое серой шерстью существо с забинтованной головой, которой оно врезалось Остапову в бок. От неожиданности, страха и боли, пронзившей бок, Иван Павлович истошно завопил.
Существо проскочило в большую комнату, где пронеслось мимо опешивших Алексея и Затейникова, вскочило на стол, и стукнуло кулаком по зеркалу, висевшему на стене. Зеркало треснуло.
Затем покрытый серой шерстью коротышка подскочил к шкафу, приоткрыл дверцу, схватил золотистую одежду, висевшую на крючке, и выпрыгнул в приоткрытое окошко.
– Что это было? – растерянно спросил Белобородов.
– Это он! Вы все теперь видели этого уродца! – торжествующе воскликнул Перегудов, входя в большую комнату. – Видно, он за кошками под кроватью прятался, к стене забился.
– Он и одежду свою из шкафа достал. Выходит, живёт он тут. Приютила его Саломея Архиповна. Ничего себе, старушка! – удивлённо сказал Алексей.
– Он мне бок проткнул! – прохрипел Остапов.
Иван Павлович стоял возле стены и держался за левый бок. На его рубашке проступила кровь.
– Чем он тебя так, Иван Павлович? – с участием спросил Белобородов.
– Алёша, он меня рожками проткнул, – прошептал Остапов.
– Да сними ты рубашку! Что попусту причитать? – сказал Перегудов. – Надо рану осмотреть.
Остапов скинул рубашку. На боку его виднелись две кровоточащие ранки.
– Вот видите, – проговорил побледневший Остапов.
– Ранки неглубокие, неопасные, – определил Перегудов.
– Он мне кишки случайно не проткнул? – бормотал Остапов.
– Не проткнул. Вон, уже и кровь останавливается, – успокоил раненого Перегудов. – Может, он не нарочно тебя рогами ткнул?
– Не выгораживай преступника, – сердито произнёс Иван Павлович.
Остапов сел на скамью и принялся рассматривать рану.
– Так что это вовсе не призрачная нечистая сила, а реальное существо, – определил Алексей.
Из спальни выбежали Ребус и Муська с распушёнными хвостами. Пулей промчавшись по большой комнате, они выпрыгнули в окно.
Перегудов подошёл к зеркалу и увидел на нём извилистую трещину, пробежавшую по диагонали.
– Хозяйка расстроится, когда вернётся. Зеркало треснуло, её приёмыш из-за нас удрал из дома, – сказал Перегудов.
– Кстати, где Саломея Архиповна? Во дворе её нет, – сказал Белобородов, выглянув в окно.
– А ведь уже одиннадцатый час, – взглянув на висевшие на стене часы, отметил Затейников – Время завтракать.
– Верно. Пора перекусить, – поддержал профессора Перегудов. – Я на нервной почве проголодался.
– А я потерял много крови, – сказал Остапов.
– Хватит жаловаться, Иван Павлович. Скоро ранки затянутся. Из них кровь уже не сочится, – попытался утешить раненого Белобородов.