Космогония и ритуал
Шрифт:
Хтонические чудовища обладают деформированными телами [519] , т. е. они представляют неправильные пространственные актуализации потенциального тела-пространства. В силу своей деформированности они имеют энтропическую тенденцию к сворачиванию (существа, состоящие только из головы) или непомерному наполнению пространства (огромный Тифон, огромные Алоады, каменный Улликумми, заполняющий собой мировое пространство [520] ), что также, с другой стороны, ведет к аннулированию пространства.
519
Ср. сторуких или стоголовых великанов.
520
Небеса он, и храмы богов, и Хебат закрывает собою! (Песнь об Улликумми, в: Луна, упавшая с неба, перевод и комментарии Вяч. Вс. Иванова, 1977, с. 139).
После
521
Теогония Гесиода цит. в переводе В. В. Вересаева по: О происхождении богов, М. 1990.
522
О рождении Пегаса и Хрисаора ср.: Apoll., Bibl., II, IV, 2; Ovid., Met., IV, 785–786.
523
J.-P. Vernant, La morte negli occhi, cit., p. 72.
Образ Кербера имеет ближайшее отношение к представлениям о второй смерти [524] . Вторая смерть — окончательная смерть. Окаменение можно рассматривать как вариант окончательной смерти. И действительно, души, попадающие в царство Персефоны сохраняют подвижность, которая позволяет им покинуть страну смерти и вернуться в мир живых. Это означает, что страна мертвых не полностью непроницаема. Функция Кербера, таким образом, состоит в иммобилизации подвижных душ. В царстве Горгон, в отличие от царства Персефоны, происходит полная иммобилизация души, т. е. окаменение, делающее „мертвое состояние“ абсолютным и необратимым. Окаменению как состоянию необратимости соответствует пожирание, посредством которого душа переходит из состояния подвижности в состояние неподвижности.
524
Ср. египетское чудовище Амта, пожирающее души грешников (Р. И. Рубинштейн, Египетская мифология, в: Мифы народов мира, т. 1, М. 1987 /далее — МНМ/, с. 421). Об окончательной смерти см: В. Я. Петрухин, Загробный мир, в: МНМ. т. 1, сс. 452–456.
Согласно Аполлодору, Кербер имел три собачьи головы (Bibl., II, V, 12). Три головы на одном теле соответствуют трем Граям, имеющим один общий глаз и зуб. Числовое соответствие символизирует общую „сторожевую“ функцию Грай и Кербера. Граи охраняют путь к Горгонам (Ovid., Met., IV, 773–779). Тем не менее, на дорогах, ведущих к дому Горгон, Персей видит окаменевших людей и животных. Казалось бы. что Граи должны были пожирать приближающихся к охраняемому ими проходу людей и животных, на что указывает наличие зуба. Поскольку Граи охраняют вход в страну мертвых [525] , то естественно предположить, что они пожирают неосторожные души. У Гесиода ничего не сообщается о „судьбе“ пожираемых Кербером душ. Можно предположить, что после проглатывания хтоническим чудовищем душа перестает существовать даже как тень.
525
По Гесиоду, Горгоны живут близ конечных пределов / Ночи (Theog., 275-276), за Океаном, т. e. за пределами организованного (живого) мира.
В источниках не имеется никакого упоминания о пожирании душ Граями. Однако на основании имеющихся элементов, а также привлекая данные из других мифологий, в которых не выдержавшие испытания души умерших ожидает вторая и окончательная смерть, можно попытаться представить „динамику“ пожирания души хтоническим чудовищем и дальнейшую ее „судьбу“. Итак, души умерших не отправляются сразу в царство Аида — прежде они должны пройти испытание. Это испытание могло состоять из нескольких испытаний или из одного. Схема здесь может быть следующая: души которые „обманывают“ Грай, т. е. не попадают в „поле притяжения“ глаза, продолжают свой путь в царство Аида, где становятся тенями. Души, которые „локализуются“ глазом, пожираются чудовищем.
Пожирание (проглатывание) означает вхождение в хтоническую утробу. Нахождение в утробе есть пребывание в состоянии абсолютной замкнутости-неподвижности. Ср.: «Объяли меня воды до души моей, б е з д н а з а к л ю ч и л а меня; морскою травою обвита была голова моя. До основания гор я нисшел, земля своими з а п о р а м и н а в е к з а г р а д и л а меня» (Иона, 2, 6-7). Свое пребывание в бездне-чреве Иона переживает как вечное, абсолютно безысходное («навек заградила меня»). К этой „безысходности“ имеет, думается, ближайшее отношение мотив пожирания души хтоническим чудовищем. Символом абсолютной замкнутости проглоченной души и вялятся окаменение. Можно сказать, что проглоченная душа есть душа окаменевшая. Через однозубую пасть трехголовых Грай душа попадает в царство трехголовых Горгон, откуда для нее нет возврата, поскольку здесь она становиться абсолютно неподвижной — к а м е н н о й.
Проходя мимо Грай без того, чтобы они ее заметили, душа направляется в Аид — в царство теней, но даже здесь ее подстерегают опасности, хотя и не в явной форме, как в случае Грай, а в неявной — в виде Кербера, который встречает всех приходящих, / Мягко виляя хвостом, шевеля добродушно ушами (Hes., Theog., 770–771). Если душа попробует царство покинуть (773), он ее хватает / И пожирает (772–773). Тень есть остаток индивидуального бытия, благодаря которому последнее имеет возможность хотя бы временного „восстановления“ [526] . О том, что эта возможность реально существует, свидетельствует обещание Аида позволить вернуться Эвридике в мир живых, пусть и на определенных условиях, а также „перемещение“ Семелы, матери Диониса, из подземного царства в небесное.
526
Ср. тени, временно возвращающиеся к жизни-сознанию после питья крови в XI-й песни Одиссеи Гомера.
Душа пробует выйти из царства мертвых не сознательно, но в силу своей сверхподвижности [527] . В тенях-душах, по всей видимости, сохраняется некий „элемент“, в силу которого они „инстинктивно“ влекутся к крови, обретая благодаря ей на какое-то время сознание. Таким образом, даже в редуцированном состоянии душа сохраняет информацию, без которой невозможно было бы никакое, даже временное восстановление ее прежнего бытия.
527
Ср.: Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал. / Черная кровь полилась в нее, и слетелись толпою / Души усопших, из темныя бездны Эреба поднявшись (Нот, Od., XI, 35, 375), а также описание поведения душ при виде пришедшего в Лид Геракла: «Души умерших, увидя Геракла, кинулись в бегство» (Apoll., Bibl., II, V, 12).
Функция Кербера в отношении сверхподвижных теней состоит в аннулировании „остаточного элемента“, наделяющего души подвижностью и, следовательно, возможностью возвращения в мир живых. Пасть Кербера в этом отношении можно рассматривать как „врата“, ведущие в царство окаменевших теней, а его утробу как некую предельную область, в которой и пребывают каменные Горгоны. Пожирание Кербером душ, которые пробуют царство покинуть, можно интерпретировать как предел „распада“ души, при котором она становится абсолютно бездвижной, мертвой вещью, которая навечно прикрепляется, как Пирифой, к камню [528] .
528
Ср. странствие шумерской богини Инанны в страну мертвых (Inanna's Descent to the Nether World, in: ANET). Она проходит через семь ворот, после чего, при встрече „лицом к лицу“ с подземными богами, превращается в мертвое тело, в вещь, которая вешается на крюк. Таким образом, за предельным развоплощением, обозначаемым лишением богини космологических атрибутов (ме), следует предельное уплотнение, после чего она вешается на крюк, т. е. совершенно иммобилизуется.
Миф о странствии Персея в царство Горгон, с учетом всего выше сказанного, можно рассматривать как вариант ритуально инициационного странствия в утробу хтонического чудовища. Ритуал имеет своей главной целью обеспечения повторения космического цикла с помощью искусственных средств. „Естественным“ является не повторение, но втягивание (заглатывание) в первоутробу. Инициационное странствие и возвращение посвящаемого можно рассматривать как средство противодействия энтропической тенденции, действующей в мире [529] . С этой точки зрения транформация „прекрасноланитных“ Грай (Hes., Theog., 270) и „прекрасноволосой“ Горгоны в страшных хтонических чудовищ может рассматриваться как образование своего рода „хтонического узла“, катастрофически ускоряющего энтропические тенденции, и поэтому требующего срочного „хирургического вмешательства“, которое и осуществляется героем.
529
О ритуале как „инструменте“ по устранению энтропии см.: В. Н. Топоров, О ритуале…, цит., с. 17.