Космос. Предательство. Драконы
Шрифт:
— Нет.
— Вот и хорошо. Я скажу, когда начну.
Я искренне была настроена сдержаться.
Тут включили музыку, Заря и затмение принесли лохань, ведра с водой. Залили. отвязали, и тут же связали руки. Недоуменно посмотрела на них, ничего не понимая.
Они меня помыли, протерли грубой мочалкой…везде. Попыталась вырваться.
— Ты уже три дня не купалась. Мы лишь моем тебя. Сейчас закончим, остались только волосы. Не мешай, если не хочешь остаться грязной.
Расслабилась.
Тем не менее они помыв волосы, подняли их вверх, закутав в полотенце, еще раз грубо провели грубой мочалкой, зачесав ее до красноты. Затем вылили на меня ведро с холодной водой.
Открыла рот, от перехватившегося дыхания.
Окутали вторым полотенцем. и ушли.
Медленно прошла к кровати. села, подобрав колени под себя и постаралась согреться.
Когда перестал дрожать, оглянулась в поисках во что бы завернуться. Тут сзади меня стали разматывать мою голову. Обернулась.
Кот с нейтральным выражением лица перебирал мои влажные волосы.
Приподняла вопросительно бровь.
— Надо бы их собрать…хоть в косу. Чтобы не мешали.
А волосы у меня сейчас длинные. до пояса.
Кивнула.
Он начал осторожно перебирать пряди пальцами, распутывая их. Помассировал голову. Закрыла глаза и наслаждаюсь. Тут он перекинул через правое плечо половину волос. Обернулась. Он как раз оставшуюся половину разделял на три части.
— Не оборачивайся. Не шевелись мешаешь. — придал моей голове нужную положение, и стал заплетать волосы.
Он неудобной позы шея затекла.
Наконец он закончил. С одной стороны. Наклонил голову в той же позе но на другую сторону. Заплел.
Шея отваливается. поежилась и покрутила шеей. На удивление, негде за защемленные волосики не дергало.
Тут он взял мою шею в руки, наклонил голову вперед и начал восхитительный массаж, плавно перешедший на спину. Так как не было ни намека на интим, я расслабилась полностью. Блаженство. мурлыкнула под нос.
Когда закончил, он развязал руки, уложил на спину и привязал каждую за спинку кровати, подальше друг от друга.
Разочарованно глядела в его безразличные глаза.
Он ушел, накрыв меня простынкой, под простынкой ничего.
Вернулся он с кисточкой и банкой с белым содержимым, а в другой руке вазочка с крупным фиолетовым виноградом.
Вопросительно глянула на него.
— Что? Это часть подготовки. Ты же не против была?
Вздохнула и кивнула.
— Я очень люблю сметану. Настоящую. Раньше никогда его не пробовал. Ты же знаешь, что мальчиков молоком практически не кормят? Редко, когда дают ребенку высосать первую порцию…
Он скатил простынку до талии, открыл баночку и обмакнул кисть
— Почему?
— Потому, что нас мальчиков, рождается слишком много. — Тут он начал вырисовывать узоры кисточкой на груди.
Я дернулась.
— Что? — он вопросительно посмотрел на меня, замерев с поднятой кистью.
— Холодно. Тут холодно и сметана…холодная.
— Понял. Подожди. — аккуратно отложил банку, и ушел.
Вернулся с бокалом.
— Вино. Выпей, согреет. — и, приподняв голову, помог выпить.
И впрямь согрелась. От волны жара прокатившейся по горлу и упавшее в живот. Просительно глянула на виноград. Вздохнул, и, оторвав небольшую кисточку от винограда, стал ощипывать ее и кормить меня.
Недоуменно смотрела на него. Такое его поведение было для меня новым. И, аккуратно из его пальцев брала по виноградинке.
Когда на кисточке не осталось виноградин, он вернулся к своему занятию. разукрашиванию груди.
— Знаешь, мне твоя грудь очень нравится! — произнес он, тщательно вымазывая соски.
Тело начало дрожать, отвечая на нежные и уверенные движения кисточкой. Решила отвлечь себя разговором.
— И чем же?
— Она такая полная! Хорошая! И точно сможет прокормить моих восьмерых детей, которых ты будешь дарить мне каждый год. — и восхищенно, нежно и жадно осмотрел горошинки грудей гордо смотрящих на него в ответ.
— ВОСЬМЕРЫХ?!
— А! так ты не против мне рожать каждый год? — радостно спросил он. Перевел взгляд обратно на грудь. — Моя прелесть!! — он нагнулся и засосал одну грудь целиком.
— Эй-эй! ты же говорил подготовка?! — и задергалась.
— О! извини. Не удержался.
Посмотрела на его обмазанный рот, растянутый в улыбке и не поверила. Что он чувствует себя виноватым.
И, облизываясь, начал вновь изрисовывать грудь.
Вздохнула, пытаясь мысленно загасить волну желания, которую он послал. А ведь как только поместилась…?!
— Хоть шестерых, а? смотри какое добро пропадает! — и чмокнул горошинку соска.
Я аж задохнулась. от возмущения. да! это было возмущение! ну…
Тут вспомнила, о чем он говорил.
— А губы не треснут?!
— Что? — он непонимающе посмотрел на меня.
Вздохнула, выдохнула, в уме подбирая аналогии.
— Яйца не треснут, стараюче?! — ура!! Я еще могу думать!!
— Так ты не против?! — и он с счастливыми глазами потянулся к груди.
Блин! не то!!
— Против!!
— Жадина! — и лизнул вторую грудь.
— Хочешь, начинаем отчет? — сощурила на него глаза.
— Вредина. — И капнул большую каплю прямо на горошинку. Холодную каплю.