Коснуться небес
Шрифт:
Восемь из десяти новобранцев ушли вместе со мной.
Третье.
Мне было девятнадцать. Это было в Пенсильвании, в Лиге Плюща.
И я бежал по студенческому центру, замедляясь до быстрого шага, когда достиг женской уборной. Я толкну дверь и увидел темноволосую девушку на четырех-дюймовых (10,16 см – прим. пер.) каблуках и в консервативном синем платье. Она стояла возле раковины, вытирая с платья пятно с помощью влажных бумажных салфеток, ее глаза были воспалены от гнева и тревоги.
Когда она увидела, что
– Это женская уборная, Ричард, - использовав одно из двух моих настоящих имен, она попыталась швырнуть в меня бумажной салфеткой. Но оно упало на пол, так и не поразив цель.
Не по моей вине на ее платье красовалось пятно от вишневого шампанского. Но в голове Роуз Кэллоуэй я значился как обидчик. Мы пересекались с ней каждый год, мой интернат и ее подготовительная школа конкурировали в Модели ООН (синтез научной конференции и ролевой игры, в ходе которого студенты и учащиеся старших классов на нескольких официальных языках ООН воспроизводят работу органов этой Организации, приобретают дипломатические, лидерские, ораторские и языковые навыки и умение приходить к компромиссу - прим. пер.) и почетных научных сообществах.
Предполагалось, что сегодня я буду ее Студенческим Послом и устрою ей тур по кампусу вместе с деканом, который решит, достойна ли она быть включенной в Программу Чести (программа обучения в колледжах США, предоставляющая студентам привилегии – прим. пер.).
– Я в курсе, - просто сказал я ей, будучи более обеспокоен ее состоянием. В один момент она схватилась за раковину, словно собралась разреветься.
– Я собираюсь убить Каролину. Планирую вырвать ее волосы одним рывком, а затем украсть всю ее одежду.
Ее чрезмерные преувеличения всегда напоминали мне о сплетне, которую я слышал в Фаусте. О том, что как-то во время занятия по здоровью в Академии Далтон, ее подготовительной школе, она взяла свою куклу-пупса и искромсала ее с помощью обычных ножниц. Другой человек рассказывал, что она разрезала пополам лоб пупса и подарила его учителю. Заметьте, меня не заботит неодушевленный предмет, если он неинтересен другим мальчишкам.
Люди считали ее психом, в некотором роде "я сожру вашу душу" гением.
Я же считал ее чертовски обаятельной.
– Роуз...
Она ударила ладонями о столешницу.
– Она пролила на меня газировку. Лучше бы ей ударить меня кулаком в лицо. По крайней мере, это можно скрыть макияжем.
– У меня есть решение.
Она протянула ко мне руку.
– Эта уборная – не место для проявления своего эго.
– Тогда что, черт возьми, ты здесь делаешь?
– спросил я ее, наклонив голову.
Она взглянула на меня, а я подошел поближе, пытаясь помочь. От злости она толкнула меня в грудь.
Но я даже не шелохнулся.
– Это было немного по-детски, даже для тебя.
–
– Ты уже была принята, - напомнил я ей.
– Ты бы пошел в колледж, если бы не был принят в Программу Чести?
Я не ответил. Ей и так был известен мой ответ.
– Именно.
Я бросил мокрые салфетки в ближайшее мусорное ведро, и от внимательного наблюдения за мной ее плечи немного расслабились. Затем я начал стягивать свой красный блейзер.
– Что ты делаешь?
– спросила она.
– Вот, на что похожа помощь.
Она покачала головой.
– Я не хочу быть обязанной тебе, - она направила на меня еще один палец и отступила назад.
– Я знаю, как ты действуешь. Я раскусила это. Ты делаешь кое-что для студентов, а они платят тебе за это каким-то совершенно больным образом.
Альтернативная стоимость. Преимущества. Сделки. Это все основополагающие составляющие моей жизни.
– Я не принуждаю людей к проституции, - я протянул ей свой блейзер.
– Нет ни одного доказательства этому. Я не ожидаю ничего в ответ. Так что возьми пиджак.
Она просто продолжала качать головой.
Моя рука опустилась.
– Что?
– Почему ты ведешь себя так рядом с Каролиной?
– вдруг спросила она.
В ее вопросе я прочел нечто другое. Я услышал: Почему она тебе нравится? Каролина была типичной представительницей американской аристократии. Она всегда смотрела на меня своим взглядом хищника, будто бы безмолвно спрашивая: Как бы мне тебя использовать? Может женить тебя на себе однажды и забрать все твои чертовы деньги?
Но Роуз Кэллоуэй была другой. Она была стильной. Но не принадлежала к девочкам из студенческих сообществ. Теоретически она была одарена. Но не являлась командным игроком. Может потому что быстро начинала испытывать отвращение к окружающим. За исключением тех, кого любила.
Роуз была сложным уравнением, которое не нуждалось в решении.
У меня даже не было времени ответить. В один момент Роуз пришла в состояние раздражения. Она положила руки на бедра и скопировала позу, которую я принимал ранее в этот же день.
– Ты тусуешься с Каролиной. Я видела вас на рыцарском мероприятии на прошлой неделе. Как поживает твоя мать?
– Я старался быть доброжелательным.
– В окружении некоторых людей ты меняешься, - сказала она мне.
– Я знаю тебя достаточно давно по научным конференциям и вижу это. Ты ведешь себя по-одному с ними, и по-другому со мной. Как я могу знать, где же настоящий Коннор Кобальт?
Никогда и не узнаешь.
– С тобой я настолько настоящий, насколько могу.