Коснуться небес
Шрифт:
– Это абсолютная херня,– возмутилась она.
– Я не могу стать тобой, - сказал я ей.
– Ты оставляешь след из тел, сраженных твоим пристальным взглядом. Люди боятся подойти к тебе, Роуз. Это проблема.
– Зато я знаю, кто я такая.
Чем-то мы привлекали друг друга. Я возвышался над ней, будучи выше большинства мужчин и со строением схожим на спортсмена. Я никогда не горбился. Никогда не отступал. Я гордился своим высоким ростом.
Она подняла подбородок, бросая мне вызов.
– Я точно знаю, кто я, - сказал я, вкладывая в каждое слово долю уверенности, которой обладал.
– А беспокоит тебя, Роуз, то, что ты не имеешь даже понятия, что я за парень, - я шагнул ближе, и она замерла.
– Если люди смотрят на меня и видят мои проблемы. то я бесполезен для них. Так что я даю им именно то, что они хотят. Я - кто-угодно или что-угодно, в чем они нуждаются, - я снова протянул ей свой блейзер.
– А тебе нужен чертов пиджак.
Она нехотя взяла блейзер, все еще сомневаясь.
– Я не могу быть тобой, - сказала она.
– Я не могу выражать все свои чувства. И не понимаю, как тебе это удается.
– Практика.
Наши взгляды встретились на затянувшийся момент. Между нами было так много того, что я не был готов открыть прямо тогда. Я был неподготовлен к глубоким беседам, на которые она меня толкала.
Роуз Кэллоуэй не могла меня терпеть из-за того, кем я был - парнем, стремящимся к вершине. Ирония состояла в том, что она хотела для себя того же. Просто она не желала двигаться к этой цели тем путем, который выбрал я.
Она надела мой блейзер, свисавший на ее теле.
– Какую часть себя ты мне показываешь?
– спросила она.
– Лучшую.
Она закатила глаза.
– Если тебе нечего сказать по сути, Ричард, зачем тогда вообще говорить?
Я не мог сформулировать ответ, который бы ей хотелось услышать. Я провел годы, выстраивая вокруг себя барьеры и оборону. Мне было под силу заботиться о женщине лучше, чем любому другому парню. Но моя мать никогда не учила меня, как любить. Она преподала мне традиции, историю, различные языки. Благодаря ей, я стал смышленым.
Она сделала меня логичным и проинформированным.
Я познал секс. Испытал привязанность. Но любовь? Это была нецелесообразная концепция, что-то очень сильно воображаемое, как Библия, - вот, что сказала бы о любви Катарина Кобальт. Когда я был ребенком, то думал, что любовь - это что-то фантастическое, как ведьмы и чудовища. Это чувство не могло бы существовать в реальной жизни, и даже если оно и существовало, то было с родни религии - просто заставляло людей почувствовать себя немного лучше.
Любовь.
Для меня это было фальшивкой.
И я почти закатил глаза. Вот к чему ты пришел, Коннор. Вот оно, что-то чертовки реальное. Что-то исходящее из самого сердца.
– Роуз, - начал я. И она обернулась взглянуть на меня. И в ее взгляде были глубины ада. Ледяной
– Ты многого достигнешь.
И это правда было так.
Она ушла.
Через друга моего друга я узнал, что Роуз Кэллоуэй была принята в Программу Чести. Узнал, что она отказалась от возможности участия в Пенсильванской системе. По какой-то причине она избрала Принстон, наш конкурирующий колледж.
А через шесть месяцев я начал встречаться с Каролиной Хейверфорд. И вскоре после этого, она стала моей девушкой.
Это была жизнь, к которой я шел.
Это было то, к чему меня подготовили.
В ней не было ничего спонтанного или очаровательного.
В девятнадцать все было просто практичным.
Пять лет спустя.
ГЛАВА 1
РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ
Вы, наверное, слышали истории, в которых сильный, мускулистый мужчина важно входит в комнату с высоко поднятой головой, его грудь вздымается, а коренастые плечи распрямляются - он король джунглей, значимый человек во всем кампусе, тот, перед кем раздвигаются девичьи колени. Этот мужчина неоправданно самолюбив, желая показать, что у него есть член, и он об этом прекрасно знает. Он ожидает, что девушка рядом с ним станет немой и согласится на каждое его требование.
Ну так вот, я переживаю подобную историю прямо сейчас.
Мужчина уселся на место во главе стола переговоров (вместо того, чтобы сесть ко мне поближе) и просто смотрит в моем направлении.
Возможно, он считает, что я стану одной из тех тупых девочек. Что съежусь от взгляда его глубоких серых глаз и вида зачесанных с каким-то вонючим гелем светлых волос. В свои двадцать восемь лет он перепачкан элитаризмом Голливуда и самодовольством. Когда я впервые говорила с ним, он бросался именами актеров, продюсеров и режиссеров, ждущих меня с распростертыми объятиями, пребывая в полнейшем восторге.
– Я знаю, что и как. Я делала проект с позабытыми знаменитостями.
Тогда моему парню пришлось выхватить у меня из рук телефон, прежде чем я начала проклинать администрацию Голливуда, изливая на них все накопившееся во мне раздражение.
Наконец мужчина говорит.
– У тебя есть контракты?
– его стул скрипит, когда он откидывается на спинку.
Я достаю стопку бумаг из сумочки.
– Подай их сюда, - он подзывает меня двумя пальцами.
– Ты мог бы присесть рядом со мной, - отвечаю я, вставая, обутая в свои туфли на платформе с латунными пуговицами и камуфляжной расцветкой из новой коллекции Кэллоуэй Кутюр.