Костёр в сосновом бору: Повесть и рассказы
Шрифт:
— Ты бы ещё засчитал себе позавчерашнее обувание ботинок, — усмехается Вика.
— А я брата каждый день в детский сад отвожу, — говорит Лёшка.
— И это не годится. И ещё я сама видела, как ты ему шалабанов по макушке нащёлкал, — говорит Нина.
— Так ведь за дело! — кричит Лёшка. — Он мои домашние тапочки к полу приклеил! Клеем БФ. Еле отодрал.
— Всё равно маленьких бить нельзя.
— Ну, тогда я не знаю, — говорит Лёшка. — Просто не могу своего ума приложить! Давайте все вместе думать.
— Давайте, —
И все стали думать. И оказалось, что придумать настоящее Доброе Дело очень непростая штука.
12. Про прадеда
Когда надоедало играть в пятнашки, и в прятки, и шайбу гонять, и мяч, и бадминтон, ребята говорили Митьке:
— А теперь расскажи нам про деда.
Вообще-то Митьке он прадед, это Митькиному отцу он дед. Он так его и называет — дед. И очень его любит.
И Митька так называет. И тоже очень любит, потому что дед замечательный и удивительный человек. Пожалуй, ни у кого во всей школе такого деда нету.
Он живёт на берегу Чёрного моря, в красивом городе Сухуми. Это уже кое-что значит.
Но только это маленький пустяк по сравнению со всем остальным.
Дед такой огромный, сильный и весёлый — даже не верится, что он уже совсем старый человек. Ему целых семьдесят пять лет!
Представить даже трудно!
Дед умеет делать всё на свете!
Митькин папа говорит, что дед всему его научил: и плавать, и грести, и под парусом ходить, и доски строгать, и забивать гвозди, и шашлык настоящий жарить, и… даже трудно всё перечислить.
Он и Митьку многому успел научить, да только Митька редко его видит — один месяц в году.
Митькин дед музыкант.
Он играет на самой большой трубе в оркестре, называется — геликон.
Он такая громадная, что Митька, когда был маленький, в неё забирался весь целиком. Дед говорит, что и папа Митькин тоже забирался, хоть теперь в это и очень трудно поверить.
Вообще как-то трудно поверить, что взрослые тоже были маленькие, особенно если они твои родители.
А в молодости дед был матросом и побывал на всех морях и океанах, какие только есть на свете.
Сначала Митьке это удивительно было: дед, который живёт на берегу моря, купается редко, да и то только по вечерам, а потом, когда подрос и поумнел, он понял.
Дело в том, что дед от шеи и до пяток сплошь покрыт замысловатой, разноцветной татуировкой. Чего только на нём не нарисовано! Просто ходячий музей изобразительного искусства! Тут и пальмы, и обезьяны, и корабли, и кит с фонтаном, и кочегары уголь бросают, и орёл женщину несёт, и множество всякого другого.
Его так разрисовали в тёплых морях, на острове Таити.
Там живут самые знаменитые мастера по этому делу. Прямо на берегу острой морской раковиной по живому телу. Бр-р-р!
Дед ужасно стесняется своей татуировки.
Стоит ему раздеться на
Поэтому он на пляж не ходит.
— Совсем я был глупый дурак, — говорит дед, — просто беспросветная темнота! И за глупость всю жизнь мучаюсь. И стыдно мне, и смешно. Да только ничего уже не поделаешь.
— Митька, а ты расскажи, какой дед сильный, — просили ребята.
— Очень сильный, — говорил Митька.
…Когда ему было семь лет, произошёл такой случай. Митька с другими мальчишками гонял на набережной мяч. А дед в это время неподалёку, у лодочной пристани, что в устье мутной речки Бесследки, играл в домино, в «морского козла». Митька ударил по мячу и нечаянно попал в какого-то парня. Парень был высоченный, весь жутко расфуфыренный — в голубом костюме, красной рубашке и в жёлтых ботинках. Мячик его чуть-чуть задел, а парень рассвирепел, погнался за Митькой да ка-ак даст ему пинка ногой. Так, что Митька полетел кувырком прямо в самшитовый куст. Митька, естественно, в рёв.
Тут подходит дед.
— Ты зачем же мальчонку этак, ногой? — спрашивает. — Такой здоровый мужик? И не стыдно?
— Катись, катись, старикан, — отвечает парень нахальным голосом, — а то во мне бурлит ещё злость. А в гневе я страшен.
— Вот ты, оказывается, какой невоспитанный человек, — печально говорит дед. — Бурлит, значит, говоришь? Ну пойдём, охладишься.
И берёт парня за отвороты пиджака, легко поднимает и несёт к речке. Парень дрыгает ногами, вырывается, да не тут-то было! Дед подносит его к парапету и в речку — бултых! Вместе с голубым костюмом, красной рубашкой и жёлтыми ботинками.
А потом оборачивается к Митьке и ласково говорит:
— Иди, внучек, играй дальше.
— Слышишь, Митька, а расскажи, какой дед храбрый, — просили ребята.
— Очень храбрый, — говорил Митька.
…У деда есть Георгиевский крест за давнишнюю войну с немцами и орден Красной Звезды за войну с фашистами. И ещё всякие медали: «За отвагу», «За оборону Севастополя», «За оборону Одессы», «За оборону Кавказа». Он все эти места оборонял.
Когда Митька просит рассказать про войну, дед хмурится.
— Ну её в баню, ту войну проклятущую. Ничего в ней интересного нету. На войне страшно, там людей убивают до смерти, там грязь, кровь и мучения.
— Значит, ты на войне боялся? — спрашивает Митька.
— А как же! — говорит дед. — Ещё как боялся. Ты, внук, не верь, если кто говорит или пишет, что на войне не боялся. Все боятся. Только один боится и в бой идёт, а другой боится и от боя улепётывает, спасает свой родной организм. В этом и разница.
Но Митька-то знает, что дед бесстрашный человек.