Кости Луны
Шрифт:
Дорога иногда петляла. Наконец, свернув направо под неожиданно резким углом, она превратилась в узкую грунтовку. Я остановила машину у обочины, и мы вылезли оглядеться. И действительно, буквально в нескольких шагах Элиот обнаружил под деревом почтовый ящик с именем «Грегстон», выведенным мелкими скромными буковками.
— Элиот, наверно, лучше пройти пешком, как думаешь? Если он там, не хотелось бы свалиться как снег на голову. А если он занят с кем-нибудь или с чем-нибудь?
— А по-моему, миссис Каллен Джеймс, это вы до смерти перепуганы. Где ваш здоровый авантюризм?
— На Рондуа, мистер Трейси. Пошли.
Узкая (на одну машину) подъездная дорожка петляла среди ухоженной, очень плотно засаженной рощицы. Мы прошли
50
С. 160. …напомнило мне детские книжки с иллюстрациями Карла Ларсона. — Карл Олаф Ларсон (1853–1919) — шведский художник и дизайнер, значительно повлиял на интерьерный дизайн Скандинавии и Германии. В его книжных иллюстрациях заметно влияние японской графики и французского плаката. Прим. перев.
Машины нигде видно не было. И — как мы убедились, подойдя на цыпочках поближе, — свет в доме не горел.
— Проклятье! А я-то надеялся застукать его с Мерил Стрип! [51]
— Элиот, Мерил замужем.
— Между нами, девочками, дорогая, ты тоже. Внутрь не хочешь зайти? У тебя же есть ключи, верно?
— Да, но я не хочу заходить. И так вуайеризм сплошной.
— Вот те на! Да я всю жизнь был неисправимый подгляда. Только ничего интересного обычно не попадается. Ты уверена? Подумай только, что он прячет в шкафах!
51
С. 161. Мерил Стрип (р. 1949) — знаменитая голливудская актриса. Самые известные фильмы с ее участием: «Охотник на оленей» Майкла Чимино (1978, с Робертом де Ниро), «Манхэттен» Вуди Аллена (1979), «Крамер против Крамера» Роберта Бентона (1979, с Дастином Хоффмаиом), «Женщина французского лейтенанта» Карола Рейса (1981, с Джереми Айронсом) по одноименному роману Джона Фаулза, «Выбор Софи» Алана Пакулы (1982) но одноименному роману Уильяма Стайрона, «Из Африки» Сиднея Пол лака (1988, с Робертом Редфордом) по одноименному автобиографическому роману Карен Бликсен (в русском переводе «Прощай, Африка»). Прим. перев.
— Нет, мне, честное слово, не хочется. Давай только в окна заглянем. Это можно.
Мы обошли дом кругом. Благодаря обилию стекла мы смогли составить неплохое представление о вкусе Вебера. Там было много пустых белых стен, деревянной мебели, покрытой черными шелковыми подушками, несколько афиш к выставкам художников, имена которых мне ничего не говорили, но репродукции понравились: Лесли Бейкер, Алекс Колвилл, Мартина Нигель [52] . И какой-нибудь сквозной темы не прослеживалось — подбор был настолько эклектичный, насколько возможно.
52
…несколько афиш к выставкам художников, имена которых мне ничего не говорили, но репродукции понравились: Лесли Бейкер, Алекс Колвилл, Мартина
В гостиной на низком столике черного дерева аккуратно лежали большие альбомы по искусству и номер «Вог» для мужчин на итальянском — как вы думаете, с кем на обложке? С Вебером Грегстоном. О том, что я не смогла увидеть, мне рассказал Элиот, и наоборот. Вскоре я чувствовала себя как родственница, зашедшая приглядеться по случаю смерти члена семьи.
— Ты точно уверена, что не хочешь зайти?
— Элиот…
— Хорошо-хорошо, я просто спросил. Давай только оставим ему что-нибудь, чтобы он знал, что ты заходила. Помнишь, он говорил, что будет очень рад.
Ни ручки, ни бумаги у нас с собой не было, так что записка отпадала. Элиот предложил набрать камешков и сложить в кучку на крыльце, но мне это слишком напомнило еврейское кладбище.
— Секундочку, придумала.
Я порылась в сумочке и извлекла последнюю открытку, посланную Вебером из Флориды. На двери была окантованная медью щель для писем, куда я и протолкнула открытку.
— Каллен, а вдруг он подумает, что тебе просто не понравилось то, что он написал? Давай зайдем и напишем нормальную записку.
— Хватит, Элиот. Пусти тебя внутрь, ты обязательно что-нибудь стащишь.
Когда мы вернулись, было уже темно. Дэнни лежал на диване и читал книгу. Мей сидела на полу и колотила по своей любимой мягкой игрушке — страшненькой зеленой белке — пластмассовой ложкой.
— Привет!
— Где вас носило? Я уже начал беспокоиться.
— О, где только не носило! Я отвезла Элиота в Вест-гемптон… Прости, Дэн. Надо было позвонить.
— Надо было. Что теперь с обедом?
Тон его голоса был таким, что мы с Элиотом не мешкая устремились на кухню, и работа закипела.
Через несколько минут Дэнни заглянул в дверь сообщить, что доедет до магазина купить шоколадных пирожных с орехами.
— Но, Дэнни, у нас уже…
Встретившись с ним взглядом, я умолкла; ему было нужно какое-то время отдохнуть от нас, причем не на другом конце дома, а подальше. Я сразу пожалела о нашей вылазке, сколько бы удовольствия она нам ни доставила. Если Дэнни Джеймс в шесть вечера отправляется за шоколадными пирожными, значит, он зол как черт и даже смотреть не желает на свою благоверную. Но самое для меня мучительное — что злился он, потому что его заставили волноваться.
Я подождала, пока не хлопнет дверца машины и не заработает мотор, прежде чем осмелилась выглянуть из окна кухни. На щеке я ощутила дыхание Элиота: перегнувшись через мое плечо, он тоже смотрел в окно. Каллен, мы с тобой два маленьких поганца.
— И не говори!
А подумай только, что бы с ним было, узнай он, чем мы на самом деле занимались. Боже ты мой!
— И думать не буду. Пошли лучше постараемся сготовить такой обед, чтобы ах, и будем надеяться, Дэнни вернется цел и невредим. Он так не злился, наверно, с самой Италии.
Я принесла Мей из гостиной и усадила на ее высокий стульчик. Затем мы принялись готовить пир горой.
«Люблю его (па-пам) и ничего (па-пам) поделать не мо-гу», — стал напевать Элиот, но, встретив мой взгляд, осекся.
Возвращение Дэнни через полчаса было встречено двумя вздохами облегчения, однако объятий и лобзаний не последовало. Он поставил на кухонный стол пакет и опять вышел.
Я заглянула в пакет. Сердце мое снова разлетелось вдребезги. Бок о бок с упаковкой замороженных шоколадных пирожных притулился свежий выпуск моего любимого журнала. Черт бы его побрал! Черт бы побрал всех этих праведников, способных, едва только рукой двинув или глазом моргнув, заставить вас так остро ощутить собственную неполноценность, бездарность и злобность.