Кости земли
Шрифт:
— Если бы я знал, что мы здесь застрянем, я бы взял больше медикаментов. И освоил бы кое-какие ремесла.
— Какие же?
— Например, обработка камня. Вы когда-нибудь пробовали сделать каменный нож? Уверяю вас, это нелегко.
— Первая вещь, — спросила журналистка, переводя камеру с Натаниэля на Кати, — которую вы собираетесь сделать, как только вернетесь в настоящее?
— Съем стейк!
— Выпью молочный коктейль!
— Чашку чая с лимоном и не буду жалеть сахара!
— Душ! Горячий!
— Точно!
— А я неделю тупо проторчу перед телевизором!
— А я прочитаю абсолютно новую книгу!
— Хочу поговорить с незнакомцем!
Стоя в отделении, Лейстер раздраженно пробормотал:
— А я убью Гриффина за то, что он втравил нас в эту историю. А будет время — так и Робо Боя.
Но его не услышал никто, кроме Старикана. И только Старикан увидел, как полчаса спустя, когда угли уже намокли от дождя, анкилозавра бросили на произвол судьбы, а спасенные и спасатели выстроились в очередь к воротам, чтобы вынырнуть из них в Кристал-Сити, Лейстер придирчиво выбрал тяжелый булыжник и спрятал его в карман.
Старикан вздохнул и открыл ящик стола. Там лежало восемь распоряжений. Он не торопясь прочитал каждое, а последнее порвал пополам.
Вторая попытка оказалась удачней. Только две смерти. Целиком заслуга Лейстера, он справился со своими обязанностями лучше, чем в первый раз.
Старикан, конечно, сожалел о смерти Лидии и молодого человека. Но что сделано, то сделано. Второй шанс выпадает в жизни так редко, что это можно считать чудом.
Он решил бросить последний взгляд на Гертруду, одинокую и прекрасную. Она была редкой птицей, rаrа avis, вероятно, самой редкой в своеобразном птичнике его коллег. И Старикану нравилось присматривать за старушкой. Время от времени он навещал ее, чтобы Гертруда не теряла связь с человеческим обществом.
Иногда они играли в шахматы. Он всегда выигрывал.
Лазарь-таксон [45] испарялся из записей палеонтологов, будто вымирая, только для того, чтобы, возродившись, появиться вновь. Старикану нравилось думать о докторе Гертруде Сэлли как о человеческом варианте лазарь-таксона. Пока она жива, люди не исчезнут до конца.
Старикан отворил окно наблюдения в башню Гертруды. Та работала, сидя за письменным столом. Однажды, когда он вот так подглядывал за ней, она почувствовала его присутствие и, посмотрев прямо в глаза, насмешливо подмигнула. Правда, не сегодня.
45
Таксон — группа организмов, отнесенных в процессе классификации к определенной категории. В основу названия таксонов кладется обычно название какого-нибудь рода, входящего в этот таксон
Ну и хорошо. Сегодня слишком торжественный день. День, когда все кончается.
Он подписал последнюю бумагу и бросил ее на столик для исходящей почты. Представление окончено. Можно и на пенсию.
Старикан медленно поднялся. Кожаное кресло скрипнуло, будто выражая симпатию. Все тело болело, но это возрастное. Он привык.
Осталось сделать еще только одну вещь.
20
КОНЕЦ ИГРЫ
Кристал-Сити, Виргиния: кайнозойская эра, четвертичный период, эпоха голоцена, современный век. 2012 год н. э.
Если предположить, что эти запутанные события вообще имели хоть какой-нибудь конец, то они закончились в яркий весенний день в Кристал-Сити, в зале отеля «Мариотт». Две сотни палеонтологов прибыли сюда по специальному приглашению, чтобы поглядеть, как военные собирают новую, никем еще не виданную машину и монтируют временной туннель.
— Отойдите, пожалуйста, — взывал один из офицеров. Толпа шевелилась, но не отступала.
— Прошу вас! Джентльмены! Леди!
Офицер явно не привык иметь дело со штатскими, его уговоры не возымели ни малейшего эффекта. Раздраженный, он повернулся к помощнику и сказал сквозь зубы:
— Черт с ними. Включай.
Тот повернул рубильник. Что-то загудело.
На полу лежал только что смонтированный плоский металлический диск, соединенный проводами со странным оборудованием. Воздух над ним внезапно сморщился и задрожал. Диск наполнился ярким солнечным светом, как будто отворилось окно в другую, более яркую реальность. Ученые заморгали, кое-кто прикрыл глаза руками, стараясь между пальцами разглядеть — что происходит.
— По-моему, там… — начал кто-то, но его заглушили восклицания остальных.
Сквозь сияющий диск уже шли один за другим участники затерянной экспедиции. Первым двигался Лейстер, судорожно прижимавший к себе кипу записей, и Тамара с копьем в руке. За ними Джамал, расплывшийся в широкой улыбке, увидев изумленные лица встречающих. Следом появились взволнованная Лай-Цзу с Натаниэлем на плечах, Патрик, Далджит и все остальные.
Кто-то в зале неуверенно зааплодировал. К нему присоединились остальные.
Пожилой мужчина, совершенно лысый, но с пушистыми седыми усами, подался вперед и с благоговением принял бумаги из рук Лейстера. Поколебавшись, он с восторженной улыбкой поднял их над головой.
Аплодисменты усилились.
Тамара судорожно сжала копье, растерявшаяся, ослепленная вспышками фотоаппаратов. Сколько народу, а от нее, наверное, дурно пахнет! Она поглядела на нарядных людей в зале, потом на своего Урода и с внезапным отвращением сказала:
— Заберите эту штуку.
К ней тут же протянулись десятки рук.
— Если вы не возражаете, мы поместим его в одну из наших экспозиций, — сказала смутно знакомая Тамаре по той, прошлой жизни женщина. Как же ее звали? Линда Дек или что-то в этом роде. Из Смитсоновского музея.
— И… может быть, ваше украшение?
Тамара дотронулась до висевшего на шее трофейного зуба, на котором Патрик вырезал довольно удачную копию фотографии — той самой, где она, ликуя, стоит над поверженным тираннозавром. Тамара сверкнула зубами и низким, угрожающим тоном прорычала:
— Его вы получите только с моего трупа.
Женщина в испуге отшатнулась, Тамара вдруг поняла, какими дикими они все выглядят.
— Да не бойтесь, — как можно более миролюбиво сказала она. — Поставьте меня в душ, дайте три куска мыла, и все будет в порядке.