Кости. Навье царство

Логинова Мию

–Василиса… — столько уж времени прошло, а все не заживает. Молодой был, дурной еще совсем. Думал, вот оно — счастье. Считал, что настоящей любви все по плечу. Хоть ты убийца, хоть какое чудовище — если любят тебя, то примут и безногим, и бездушным. Откуда только глупости такие в голове сидели?

В то утро угораздило же проснуться с левым за главного. Приспичило ему проверить искренность чувств невесты. Повез на свидание в горы, мало что порталом, не предупредив, так еще и огонь на руках поджег. Мол, смотри, душа моя, как могу-умею. Примешь такого? Она-то о магии до того только в сказках и читала. Не верила, как все кругом. А тут — жених

твой получше всяких забугорных фокусников.

Вот всегда забывается, что делал, когда левый за главного, а тут крик ее дикий до сих пор в ушах стоит. Помню и глаза полные ужаса, и неосмотрительный тот, неаккуратный шаг назад. Всего один, бездна, шаг!

–Боишься значит, да? — за злобою и горечью своей не заметил, что оступилась, когда дернулся навстречу — уж было поздно. Если бы мог оборачиваться змеем, так может и успел бы спасти… До сих пор забыть не могу тело — крошечным пятном на серо-бурых скалах, и платье ее розовое ярким помятым цветком. Ночами снится, хоть спать не ложись.

Нет, нельзя Киру говорить, что узнал о Ядвиге. Прибьет ведь ее к лешему! Не то чтоб лишний грех на душу так уж меня пугал, как будто впервые. Было в этой девчонке что-то такое, необычное, притягательное. Саламандра-то моя, тогда в Купальскую ночь, ловко к ней на руку пробралась, не тронула огнем ни кожи, ни одежды!

Поднявшись, отошел к окну, вглядываясь в сереющее, налитое тучами небо. Так ладно рука ее лежала в моей ладони, как будто под меня выточена. Кто знает, может именно она, со странностями своими и не перепугается до смерти, узнав правду. Пока не похоже, чтобы догадывалась, но уже сколько чудного довелось ей увидеть, а Яда относилась к ним спокойно, будто нарочно игнорируя.

Глянул на часы. Столько времени убил на глупые воспоминания. Обещал же сестру забрать к празднику, да малого привезти. Шагнул в портал с тяжелым сердцем, а вышел к привычному шуму крупного мегаполиса. Отпер дверь своим ключом, по-простому, как обычный человек.

— Сынок! Ужинать будешь? — заслышав шум, из кухни вышла мать. Простая, домашняя. В ее глазах я казался себе нормальным. Не знала она правды. Отец напоил ее из Смородинки, когда была беременной мной уже. Не смогла примириться ни с отцовской сутью, ни с тем, что носит в себе еще одно чудовище. Батя рассказывал, что и травиться пыталась, и плод травить. Так что все мы делали вид, что обычная семья. Говорили, что работаем далеко, на вахте. Частые командировки, долгие отлучки. Любил ее отец всею своей черной душою и не мог уйти насовсем.

Да и я не мог тоже.

Все тянуло к родному человеку. По детству, когда только узнал, что хотела избавиться от меня в животе еще, психовал, как дурак. Потом поугомонился, поумнел.

–Я ненадолго, ма, за мелкими. Они, кстати, где? — нехотя выбравшись из теплых ее объятий, прошлепал на кухню, скинув у входа ботинки.

–Так ведь не пришли еще, в кино с друзьями умотали и все нет. Ты бы поел может, все равно ждать?

– Не хочу ма, чаю разве что.

– С блинчиками? Я напекла. Ждала же, что зайдешь, ты обещал пристроить Ладу на каникулы в летний лагерь. Она чемодан всю неделю собирала, — на столе появилась тарелка с блинами, сметана, варенье какое-то.

– Вкусно, — чтобы не обижать, свернул один кулем, макнул в вазочку с медом, откусив добрую половину за раз. Аппетита не было.

– Лада говорит, на Купалу когда ты ее на гуляния возил, видела ты с девушкой красивой через костер прыгал, рук не разжав, —

мать выросла в селе и знала про такие развлечения, теперь вот намекала.

–Больше ее, болтушку, слушай, — стараясь вложить в жест побольше беззаботного пофигизма, махнул рукой.

Мать прищурилась: — Тебе уж третий десяток, Слава. Пора бы порадовать нас с отцом.

Не удержавшись, поморщился.

– Не начинай, ма. Прошу тебя, давай не будем, — никогда не любил этих разговоров, а теперь и подавно поперек горла вместе с надкусанным блином. Благо, брякнул замок в дверях. Поднявшись навстречу спасительному звуку, выглянул в проем двери.

– Так мелкие, пятнадцать минут на сборы. Кто не успел, остается дома, пойду пока на улице воздухом подышу, — на пару секунду сжав мать в объятиях, вырвался в пустоту подъезда.

— Береги себя, сынок, — только и успела кинуть в спину мать, как я, кивнув, прикрыл дверь. Не мог отчего-то сегодня там больше необходимого сидеть. Колом в груди долбилось, что и она меня таким не приняла. Еще не родился, а уже был ей противен. Вроде и простил ее давно, и понял умом, да разве одним умом проживешь на свете. Сплюнув, прислонился к нагретому за день кирпичу, ожидая, когда мелкие подвалят со своим шмотьем. Мне еще к возвращению Кира нужно назад успеть с расспросом, чтоб не подумал, что я специально его отправил по ложному следу, чтоб от Ядвиги подальше. Не нравилось мне, как смотрит он на нее. Что бы ни говорил, а хуже голодного волка на свежую ягнятину.

Глава 9.1

– Ты же договорился с Кощеем? Ты обещал.

– С Кириллом Константиновичем, — поправил я строго. Как многие подростки, Лада не знала берегов. В крови ее кипела магия, добавляя горячности и без того непростому характеру.

–Это тебе он начальник, не мне, — фыркнула сестра и хитро прищурилась. — Может, я за него вообще замуж выйду!

– Это вряд ли, — насмешливо окинул ее взглядом. Красивая. Стройная, глаза янтарные с огнем, перебегающим по радужке искорками. Войдет в силу, может и саламандру себе сможет создать. Змейкой ей стать не суждено, слава Белобогу!

Проклятье наше передавалось исключительно по мужской линии — от отца к сыну. И тройное сознание, и провалы в памяти, и неумение обращаться в змея. Последнее вот уже сколько веков утеряно. Пророчество обещало, что вернется лишь когда найдется душа светлая, способная принять и приручить зверя, отдав ему сердце свое. Да где ж такую найти? Хорош возлюбленный — никогда не знаешь, каким проснется. То ли добряк, готовый последнюю рубашку снять с себя, чтоб ближнего отогреть, то ли отрешенный от мира мыслитель -меланхолик с явной депрессией, или, что еще хуже, моральный урод с жаждой крови и массовых убийств. Чтобы такого принять надо быть ненормальной, как минимум.

— У Кира уже есть невеста — это раз. Ты еще соплячка — это два. И магию приструнить не можешь — это три. Сначала учись, а потом уже о женихах думай!

Мелкий тут же согласно заржал на заднем плане, за что тоже огреб подзатыльник. Лада надулась.

У парадного входа Кощеевской усадьбы собирались гости. Много гостей, как, бывало, каждый раз на праздники. Кир не давал рекламу, не прилагал особых усилий. Сарафанное радио работало исправно и недостатка в клиентах не было, с двух миров разом. Зато мне работы в каждую такую сходку наваливало в десяток раз больше обычного. Стоит ли говорить, как не любил я тусовки эти с проблемными нашими посетителями?