Костры Эдема
Шрифт:
Трамбо на миг представил этот образ.
– Ладно, – буркнул он снова.
Фредриксон поднял голову. Его лицо потихоньку приобретало нормальный цвет.
– Сэр, вы ведь не пойдете туда?
Трамбо посмотрел на него.
– Не ходите. Я думаю, если взять всех наших… и людей Сато… и дать им «узи» и гранаты и…
– Заткнись, – бросил Трамбо, глядя на часы. – Черт, опоздал на встречу с Хироси. Оставайся здесь и карауль выход, пока я…
Охранник вскочил на ноги:
– Черт меня возьми, если я останусь в этом чертовом месте, где какой-то чертов
– Ты останешься здесь, – повторил Трамбо, отчетливо выговаривая слова. – Получишь десять тысяч. Десять тысяч долларов. Если из этой дырки кто-нибудь вылезет, можешь бежать, но дай мне знать по радио. Понял? Если ты этого не сделаешь, Фредриксон, я найду тебя где угодно… тебя и всех твоих родичей до пятого колена. Ты меня понял?
Охранник глядел на него стеклянным взглядом, до удивления напоминающим взгляд Санни и Диллона.
– Вот и хорошо. Я пошлю к тебе кого-нибудь с едой.
Он потрепал застывшего охранника по плечу и быстро пошел по тропинке по направлению к Мауна-Пеле.
Ветер опять подул с юга, неся с собой влажную, липкую жару. Трамбо вспомнил, что этот ветер называется «кона» и что он дал название целому участку побережья. Дым от подступающих потоков лавы уже заволакивал местность туманной дымкой. В наступившем сумраке тоскливо шелестели пальмовые деревья и свистел ветер, пробираясь сквозь поля аха.
Трамбо в последний раз взглянул на часы и поспешил к темнеющему вдали пальмовому оазису.
– С чего начать? – спросила Элинор, когда они прикончили по второму «Пламени Пеле».
Они сидели на террасе Китового ланаи, глядя на закат, окрашенный пеплом.
– С Пеле. – Корди подняла бокал в молчаливом тосте.
– М-м-м… ну, Пеле – богиня с обычным для функциональных божеств набором атрибутов и…
– Нет, Нелл. Говори человеческим языком. Оставь эту ученую муть для своего колледжа.
Элинор отпила еще глоток, откашлялась и начала снова:
– Пеле – не самая древняя из богов, но она происходит из хорошей семьи. Ее отцом был Моэ-моэа-алии, или «Вождь, предвидящий беды», но он рано исчез и не упоминается в дальнейших мифах о Пеле…
– Типичный мужчина, – пробормотала Корди. – Продолжай.
– Вот… матерью Пеле была Хаумеа, известная также как Хина, или Лаилаи, которая была верховным женским божеством плодородия, матерью младших богов и всех людей и женским соответствием мужского творческого начала…
– Ага! – Корди торжествующе подняла палец.
– Ты выпила уже два… – нахмурилась Элинор.
Корди наклонилась и тронула ее руку.
– Будь уверена, Нелл, уж с «Пламенем Пеле» я справлюсь.
– Так вот, Пеле черпает силу из плодоносящих недр Матери-Земли, которую гавайцы называют Папа.
– Мама, папа… не поймешь… ох, извини, Нелл! Я больше не буду.
– Древние верили, что Вселенная основана на единстве противоположностей. Мужской свет проникает в женскую тьму и рождает мир, состоящий из тьмы и света.
Корди кивнула, но ничего не сказала.
– Пеле пришла на острова поздно, – продолжала Элинор своим «сказочным» голосом. – Ее каноэ вел Камохоалии…
– Это тот бог-акула? Папаша урода, который сегодня пытался меня сожрать? Извини, Нелл, молчу.
– Да. Камохоалии был братом Пеле. На Бора-Бора, откуда они оба родом, его также называли Вождем драконов. Так или иначе, он привел каноэ Пеле к Гавайям. Сперва она высадилась на Ниихау, потом перебралась на Кауаи. У нее была волшебная палка под названием Паоа, и ею она выкопала в земле ямы с огнем, где могла бы жить, – она ведь была богиней огня. Но море везде заливало огонь, и в конце концов она дошла до Большого острова и обосновалась на Килауэа.
Тут воздух прорезал пронзительный крик. Поглядев вниз с террасы, обе женщины увидели, что это всего-навсего две яркие тропические птицы не поделили ветку.
– Перед тем как поселиться здесь, Пеле пришлось выдержать на Мауи битву со своей старшей сестрой Намака-о-кахаи, богиней моря…
– У меня не было старшей сестры. Одни братья, но тоже редкие мерзавцы, кроме одного, который умер маленьким. Извини, Нелл. Продолжай.
– Они сражались, пока Пеле не была убита.
– Убита?
– У богов есть и смертные тела. Пеле потеряла свое, и это сделало ее еще могущественнее как богиню. Поскольку она умерла здесь, на Гавайях, ее дух получил свободу не только на вулканах Мауна-Лоа и Килауэа, но и на всем острове.
– А я думала, что она может появляться в человеческом облике, – сказала Корди, когда им принесли третью порцию «Пламени».
– Может. Но смертного тела у нее нет.
– Не понимаю. Ну да ладно. Продолжай.
– Это сложно, – согласилась Элинор. – Например, Пеле – богиня огня, но она не может зажечь огонь… это мужская прерогатива. Она может управлять огнем, и это ее главная функция. У нее есть несколько братьев, которые управляют громом, лавовыми потоками и так называемым огненным дождем – шумными, но менее важными аспектами огня.
– Типично, – опять пробормотала Корди.
– Сама Пеле контролирует громадную силу вулканов. Обычно она не участвует в делах людей, но несколько раз помогала вождям, в которых влюблялась…
– Камехамеха?
– Да. – Элинор отодвинула третий бокал. – Лучше прекратить. Не хочу, чтобы Пол и его друг-пилот решили, что я пьяна.
Корди пожала плечами:
– А мне плевать, кто что думает. – Подошел официант и спросил, желают они есть на террасе или внутри. – Что скажешь, Нелл? Лично мне больше хочется остаться здесь.
– Согласна, – сказала Элинор.
Они сделали заказ. Элинор выбрала пирожок ахи с яичным белком, помидоры с козьим сыром из Пуны и лук с Мауи. Корди предпочла запеканку из лобстера с горчичным винегретом. В качестве главного блюда обе заказали мясо ягненка с молодым картофелем и тимьяном. Еду принесли быстро, и она оказалась восхитительной на вкус. В середине обеда у их столика появился Пол Кукали – только чтобы сказать Элинор, что вертолет прилетит через полчаса. Казалось, куратор чем-то расстроен.