Костры Фламандии
Шрифт:
– Так это вы и есть князь Гяур? – мечтательно как-то потянулся взглядом к полковнику смотритель замка, когда юноша остановился в двух шагах от него. – Как же долго я мечтал об этой встрече! Сколько раз представлял себе, как она будет происходить… Оказалось, вот как…
– Волею Перуна, господин Корчак, волею Перуна…
– Господи, неужели это действительно вы… князь Гяур? Сколько лет мне пришлось ждать вашего появления здесь! Я ведь уже последний из рода Корчаков. Да-да, последний. Один мой сын погиб, другой… Впрочем, об этом лучше не вспоминать. Жену Господь тоже давно призвал на суд небесный. Братьев нет. Знали бы вы, как я боялся, что умру раньше, чем вы достигнете этих благословенных стен, а значит, не исполню завет отца, не передам его кому-либо из рода Одаров. И тогда замок остался бы без хозяина.
– Мы, Одары, всегда будем помнить вас и ваших предков как благородных хранителей этого замка, – с волнением произнес Гяур, не зная, как на самом деле следует словесно благодарить этого человека.
– Вот именно, благородных. Очень важно, что вы произнесли это слово, князь. Для меня и моих предков, сохранение замка было делом чести всего нашего рода. Потому что мы хранили это прекрасное творение рук человеческих не только для князей Одаров, но и для нашей благословенной Польши.
– Что тоже справедливо, – признал полковник.
– А еще следует поблагодарить графиню д’Оранж, которая прислала сиих добрых людей, – он показал на Джафара и его помощников. – Они не только взялись охранять замок Грабов, но и понемногу латают стены, приводят в порядок оба дома, чинят ворота. Позволю себе заметить, что род Корчаков был хотя и древним, аристократическим, но сильно обедневшим. У нас не было денег на восстановление замка, а помощь от князей Одаров поступала настолько скромной, что ее едва хватало на охрану замка и пропитание ее обитателей. Уж извините за прямоту мою, сиятельный князь Одар-Гяур.
– Я тоже обратил внимание, что стены замка держатся исключительно благодаря доброте и благородству его обитателей.
– Хотя возводили их во вражде и недоверии, – согласился Корчак.
– Однако замечание ваше справедливо: наш род тоже переживал не лучшие времена. Будем надеяться, что теперь все пойдет по-другому. Еще раз спасибо вам, господин хранитель. Я осмотрел дворец. Вы сделали все, что могли, чтобы сохранить гнездо Гяуров.
– «Гнездо Гяуров», – кивал головой Корчак. – Говорят, именно так и называл замок тот, первый князь Гяур.
– А как именуете эту твердыню вы?
– Почти так же – «замок Гяур». Но пусть отныне он будет называться так, как назвал его ваш предок – Гнездо Гяуров.
– Решили: называться ему отныне именно так, – подытожил Хозар.
– Давайте зайдем в вашу комнату, – предложил князь.
– Она слишком скромна для вас, – едва слышно проговорил Корчак. Чувствовалось, что он очень устал.
– Зато вы сможете лечь, а я рискну задать вам несколько вопросов. Я ведь почти ничего не знаю ни об истории этого замка, ни о последних днях моего предка. А уж тем более – о днях сегодняшних замка и деревни, о ваших днях.
– Нет, расспросы потом, – Корчак все еще старался держаться с достоинством, как человек, честно исполнивший свой долг и не замаравший своей репутации. – Пока что попрошу пойти со мной. Коль я все еще способен стоять на ногах, должен показать вам самое главное. Думаю, на полчаса моих сил хватит. Но оставьте при себе, князь, только тех людей, которым очень доверяете.
Гяур молча осмотрел окружавших его воинов.
– У меня нет оснований не доверять кому бы то ни было из этих храбрецов.
Тем не менее оба чеха, Кржижевский, а также д’Артаньян, которому поручик объяснил ситуацию, вежливо отошли в сторону и вскоре перешли в первый, осадный, как назвал его Джафар, двор. Рядом с Гяуром остались лишь Ярлгсон и Хозар. Полковник сам задержал их. Что бы там ни собирался показывать ему Корчак, какую бы тайну ни поведал – они должны были знать все.
– А теперь возьмите меня под руки и поддерживайте, – обратился Корчак к Ярлгсону и Хозару. – Как видите, держаться на ногах становится все труднее.
Они снова вошли в «тронный» зал, который Гяур только что осмотрел, через потайную, неприметную для свежего глаза дверь, ключи от которой оказались у Корчака, проникли в небольшую комнатку, похожую на часовенку. Почти вся она была заставлена какими-то сундучками и ящиками. По углам стояло несколько статуй рыцарей, лежали мечи и щиты.
– В этих ящиках и сундучках – все то, что еще можно было собрать в залах – гобелены, портреты, золоченое и серебряное оружие, всякие поделки, – утомленно проговорил Корчак, как только Ярлгсон зажег один из прихваченных ими факелов.
– Но ведь здесь целое состояние, – заметил князь. – Странно, что вы не решились распорядиться им по своему усмотрению.
– Поскольку всегда помнили о благородстве и заветах предков наших. Кстати, если бы грабители и проникли сюда, а такого, слава богу, не случилось, то решили бы, что это и есть основной тайник.
– Разве это не так?
Корчак снисходительно взглянул на молодого князя, как бы упрекая его в наивной нерассудительности.
– Естественно, не так, сейчас вы в этом убедитесь. Кто из вас покрепче? Ты, Ярлгсон? Ляг спиной на пол и упрись ногами вон в ту коричневатую плиту, что в стене.
Швед передал факел Хозару и проделал то, что велел хранитель замка.
– А вы, князь, захватите верхний край плиты и помогите отвернуть. Перед вами откроется лестница, ведущая в подземелье. Ни один замок в мире не обходится без тайных ходов и подземелий. Но, видно, строившие Грабов графы Закревские превзошли многих других владетелей. Здесь четыре подземелья. В этом и еще в одном есть переходы, ведущие к подземным ходам. Это подземелье – оно самое сухое – мой дед приспособил под хранилище драгоценностей, собрав в нем все самое важное и драгоценное из других тайников. Спуститесь-ка туда, князь.