Костры Тосканы
Шрифт:
— Я предупредил обо всем еще до того, как мы стали встречаться. Тебя это устраивало. Что же изменилось сейчас? — Он потянулся и взял ее за руку. — Эстасия, ты же знаешь… Я не могу быть другим.
Она раздраженно вырвалась.
— Ты даже и не пытаешься.
Он лениво придвинулся к ней.
— Подумай, беллина, с кем еще ты получишь такое? Ты остаешься целомудренной и в то же время…
— Я не хочу быть целомудренной! — вскричала она. — Я хочу наслаждаться. Ты обращаешься с моим телом как с чем-то священным, словно боишься
— Девочка, ты же помнишь, что я сказал тебе в первую нашу ночь?
Эстасия помрачнела и отстранилась.
— Да, помню. Ты постоянно напоминаешь о том. Но я не сообразила, о чем идет речь. Ты обещал любить меня по-иному. Как я могла угадать, что это значит?
— Ты все поняла и на все согласилась. — Он указал на небольшое венецианское зеркало, стоявшее среди притираний. — Посмотри в него. И скажи мне, что ты там видишь.
— Не валяй дурака!
— Прошу тебя, посмотри в свое зеркало и скажи, что ты видишь.
Сердито озираясь, она придвинулась к зеркалу, мельком взглянула в него и отвернулась.
— Что ты там видела? — В его глазах зажглись странные огоньки. — Скажи, Эстасия. Ну же!
— Себя, разумеется!
— И что еще?
— Перестань, Франческо! Не пытайся водить меня за нос! Я хочу всего тебя! Целиком!
— Что еще ты видела в зеркале?
Его голос насторожил ее.
— Эту комнату. Что, по-твоему, еще я должна была увидеть?
— А меня? — Он ждал ответа.
— Тебя?
Краска сошла с лица донны, и она тихо произнесла:
— Нет, тебя я не видела.
Он мягким, осторожным движением коснулся ее щеки.
— Милая, вот тебе доказательство. Я не такой, как ты. Все, что я могу дать тебе, я даю!
— Но ты не любишь меня.
— Люблю… но по-своему!
Она покачала головой.
— Нет, не любишь. Не сгораешь от страсти, не считаешь минуты до встречи, не ловишь меня на улицах, не топчешься под окном…
Он невесело рассмеялся.
— Это не входило в наш договор. Эстасия, окажи мне честь и побудь с минуту правдивой. Я делаю все, что обещал, разве не так?
Она фыркнула.
— Да.
— Благодарю, — сказал он без тени иронии. — Послушай меня, беллина. — Он выждал, пока она на него не взглянула. — Я ведь стараюсь тебе угодить. Ты хочешь проводить ночи на ложе, изволь. Захочешь коротать время за дружескими беседами, я буду доволен и этим.
— В самом деле? А как же быть с твоими желаниями?
— Я не столь ненасытен.
Она зло усмехнулась.
— А что, если я вообще тебе откажу? Что ты будешь тогда делать?
Ему сделалось скучно.
— У меня не будет больших затруднений.
— Пройдет какое-то время, прежде чем ты найдешь мне замену.
Эстасия торжествовала, самодовольная
— Ты в самом деле так думаешь? — спросил он, поднимая брови. — Что ж, если я действительно тебя не устраиваю, жестоко с моей стороны занимать твое время. Я, пожалуй, пойду.
Она ухватилась за край его черного одеяния.
— Я не отпускала тебя.
В комнате сделалось очень тихо. Несколько свечей, освещавших комнату, шипя, догорали, холодный ветер стучал в окно. Франческо Ракоци, не двигаясь, ждал. Эстасия соскочила с постели и встала с ним рядом.
— Ну почему ты такой колючий?
— Я? — Он покачал головой. — Нет. Совсем нет. Просто мне надоело играть в эти игры. Ты говоришь, что любишь меня, и бранишься, когда я рядом. Пойми, я давно без сочувствия отношусь к женским капризам. Ты хочешь устраивать сцены? Изволь, но в таком случае возьми себе кого-то другого. — Ракоци смолк, изучая ее лицо. — Одно твое слово, и я уйду. И навсегда позабуду дорогу к этому дому.
У нее вырвался нервный смешок.
— Кто сказал, что я тебя прогоняю? Я лишь добиваюсь новых свидетельств твоей любви. Ведь женщинам это так важно. Однажды ты мне поставил условия, и я согласилась с ними. Но отношения развиваются. — Эстасия соблазнительно потянулась. — Ладно, довольно пустой болтовни. Давай мириться, Франческо.
Наблюдая, как она стаскивает с себя пеньюар, он уже знал, что порвет с ней.
— Возможно, тебе нужны новые ощущения?
Подрагивая то ли от холода, то ли от нетерпения, Эстасия непонимающе пробормотала:
— Новые ощущения?
Она стояла перед ним совсем голая — в дымном мареве, идущем от догоравших свечей.
— Разве ты желаешь не этого? — Он придвинулся и взял ее за руки. — Мы могли бы что-нибудь изменить. Я, по крайней мере, мог бы попробовать. Просто ты всегда казалась такой довольной…
— Ох, — она захихикала, — даже не знаю, ведь до сих пор ты не…
Он прервал ее:
— Об этом давай помолчим. И подумаем, как усовершенствовать остальное.
— А ты выполнишь то, о чем я попрошу? — Она прищурилась и сглотнула слюну. — Мог бы ты, например, привязать меня к этой кровати и отхлестать шелковой плетью? Или получить свое удовольствие, угрожая ножом? Или…
Эстасия задохнулась, щеки ее запылали, в глазах появился лихорадочный блеск.
— Нет, беллина, этого я не могу.
— Но почему? Ведь я же не возражаю!
— Потому что это против моих правил. Насилие будит темные чувства, начни — и кошмару не будет конца. — Он отпустил ее руки. — Если ты не согласна, нам больше не о чем говорить.
Она, уступая, вздохнула.
— Ну хорошо, раз ты не хочешь. Но ты можешь хотя бы повалить меня на кровать?
Сердце Ракоци кольнула холодная льдинка. Он смотрел на ее роскошное тело, не испытывая привычного прилива желания. Он видел лишь голод в ее ненасытных глазах.