Костя+Ника
Шрифт:
– Мне булку белого, - произнес Костя.
– Нетерпеливый какой. Опаздываешь, что ли?
– недовольно зыркнула на него продавщица, но тут взгляд ее скользнул к двери, и женщина мгновенно преобразилась. Она вытянулась чуть ли не по стойке смирно, растянув губы в широкой улыбке, похожей на гримасу.
Костя глянул через плечо на вход в магазин и обомлел: родители Ники. Ну и напоролся! Нарочно не придумаешь. Подлянка в чистом виде! Костя попытался было незаметно ретироваться, но сразу понял, что в пустом магазине это ему вряд ли удастся. Оставалось надеяться, что его не узнают, но тут Родион Викторович весело воскликнул:
–
– Да так. Думал, у вас свои дела, - пролепетал Костя, страстно желая провалиться сквозь землю. Он пытался скрыть синяк, держась вполоборота к вошедшим, хотя понимал, что наверняка они все заметили, но как культурные люди об этом молчат.
– Я это... с лестницы упал...
– начал было он и тотчас возненавидел себя.
Кто его дернул оправдываться?! Ну фингал и фингал. Кому какое дело? Лучше б вообще молчал, чем лепетать вздор.
– Бывает, - дружелюбно улыбнулся Родион Викторович и заговорщически подмигнул: - Но мужчину такие знаки отличия только украшают. А к Нике заходите. Мне кажется, она вас ждет.
– Спасибо. Обязательно зайду!
– выпалил Костя и с благодарностью посмотрел на отца Никандры.
Костя катил домой с легким сердцем. Кто бы мог подумать, что все так хорошо получится? Если бы он знал, что отец Ники такой классный мужик, он бы уже давно к ним пришел. Жизнь, казавшаяся безнадежно испорченной, вновь обретала краски.
По пути домой в машине Анастасия недовольно выговаривала мужу:
– Ты как ребенок. Зачем приглашать этого парня? Ты видел, какой у него вид? Просто бандитский.
– Ты преувеличиваешь. И потом, девочке нужно общение.
– Но не такое же!
– Даже если и такое. Все равно оно закончится вместе с дачным сезоном. Не стоит из этого делать трагедию. И давай договоримся: некоторые вещи в доме решаю я.
Остаток пути они ехали молча. Анастасия знала, что продолжение спора ни к чему хорошему не приведет. Она слишком зависела от мужа, и он всегда умел настоять на своем. "Плюнуть бы на все и завести любовника, пока не поздно", - со злорадством подумала она. Тем более что ей уже почти тридцать пять. Сколько еще она сможет внешне оставаться девочкой? Впрочем, она знала, что никогда на это не решится. Узнай Родион о ее похождениях на стороне, он не задумываясь бросил бы ее. А нахальные девицы, которые вечно вьются возле него, только и поджидают, чтобы "сыр выпал".
ГЛАВА 13
Костя возобновил визиты к Никандре, которые стали привычными. Теперь он ходил к ней не таясь, хотя каждый раз, когда собирался в дом художника, мать начинала ворчать:
– Чего тебя туда тянет? Прямо как околдовали. Других девчонок, что ли, нету? Вон взять хоть бы Анечку.
– Ма, скажешь тоже. Я же к Нике не в этом смысле хожу. Мне вообще девчонки не нужны. И чего ты на нее взъелась?
– отмахнулся Костя.
– Ты как с ней связался, всех друзей порастерял. То на чердаке своем, как сыч, сидишь, то к ней мчишься. О чем можно целыми днями говорить? Не надоест же!
– О чем, о чем. О книгах, о музыке. И потом, я с ней гимнастикой занимаюсь. Вдруг ее болезнь вылечить можно.
– Лекарь какой выискался. Чтоб лечить, надо прежде в институт поступить.
– А я и поступлю. В медицинский, - неожиданно для себя выпалил Костя.
–
– Да ладно тебе. По математике и физике у меня, между прочим, пятерки. И химию с биологией, если надо, подтяну. У меня еще два года до окончания. За это время в институт тупой не подготовится.
– Посмотрим, какой ты острый, - покачала головой Зоя Петровна и, хмуро проводив сына взглядом до калитки, крикнула вдогонку: - К обеду не опаздывай, доктор. Сто раз подогреваю.
Ее беспокоила странная дружба сына. Девчонка-то богатая, набалованная. Собьет мальчишку с панталыку. Вон чего надумал: в медицинский. Туда поступить - какие деньжищи надо! Эдак за журавлем погонится - синицу упустит. И в медицинский не пройдет, и другой институт прошляпит. А все эта девчонка ему голову забивает. Замкнутый какой-то стал. Натащил из сарая старых журналов, пылюгу собирать. То чего-то выискивает, а то на рысях к художниковой дочке несется. Насмотрится там на красивую жизнь - не доведет это до добра.
Костя, сунув руки в карманы, шагал по дороге, знакомой до каждого куста, до каждой штакетины на заборах. Он никак не мог понять, почему все окрысились на Никандру. И Мишка, и мать, и Анька туда же. Ее не спросили, с кем ему дружить. Прямо как взбесились все.
Костя дошел до "исторического" места, где подрался с Мишкой. Они не виделись почти месяц, нарочито обходя стороной улицы, где могли встретиться, а если и сталкивались случайно, то спешили разойтись. Сначала Костя думал, Мишка поймет, что поступил по-свински, и придет мириться, но тот так и не появился, и Костя понял, что друга он потерял. Все получилось как-то глупо. Честно говоря, он не ожидал от Мишки такого: обозвать больную девчонку.
Мысли Кости плавно перешли к проблеме выбора института. Вообще-то он не собирался в медицинский. Слова вырвались сами собой, но чем больше Костя размышлял на эту тему, тем больше его привлекала перспектива стать врачом. А почему бы нет? Другие же как-то поступают. Что он, самый дурной?
После того как Костя из-за глупого синяка не появлялся целых три дня, Ника жила в постоянном страхе, считая дни до окончания лета, когда неизбежно придется разъехаться по разным районам огромного города. Осень стала наваждением, кошмаром, преследующим днем и ночью. Ника пробовала отвлечься за рисованием, но акварель настойчиво выплакивала на чистые листы желто-бурую палитру осени. Она открывала книгу, но прочитав: "Стояло сухое и теплое бабье лето..." - суеверно отбрасывала повесть, будто печатное слово могло приблизить ненавистную пору. Ника не могла спрятаться от надвигающегося ужаса расставания с Костей. Как прожить без него год? Целый год - все равно что жизнь!
По ночам она лежала без сна и глядела, как лунный свет, запутавшись в ветках осины, растущей под окном, окрашивал кругляшки листьев в голубоватый металлический цвет и делал их похожими на старинные дублоны. Иногда ветер пригоршнями перебирал монеты листьев, пересчитывая их, и они тускло отсвечивали серебром. "Когда серебро обратится в золото, жизнь кончится", - с безысходностью думала Ника.
Днем она заставляла себя забыть о грядущем. Только бы Костя не догадался, не узнал, как сильно она привязалась к нему. Это его оттолкнет, и тогда она потеряет его прежде, чем жестокая осень оставит от лета руины воспоминаний.