Костяной склеп
Шрифт:
Я обвела взглядом комнату, со всех сторон на нас смотрели зловещие черепа и скелеты.
— Прямо здесь?
Мерсер был другого мнения.
— Ее здесь могли найти. Как и в прочих подобных каморках. Скорее всего, он убил ее в подвале. Зимм провел меня в такие закоулки, которые без звукового локатора и не обнаружишь. Глухо, сухо и прохладно. И в них стоят огромные порожние контейнеры, куда запросто можно упрятать тело. Его там просто так не обнаружить, и запахов никаких не слышно. Наверное, он притащил туда саркофаг, потом принес тело Катрины и просто задвинул над ней крышку.
— А Бермудес, по-твоему, был соучастником?
— Он стал им случайно. — Клем попыталась
— И что ответил Пост?
— Сказал, что я глупа, если могла подумать, будто он решил обратиться за помощью к какому-то слесарю. Бермудес возглавлял бригаду грузчиков, которые заносили саркофаг в трейлер. И вероятно, прочел в газетах о Катрине. Пришел в кабинет к Посту и, как тот сказал, потребовал денег, мотивируя это тем, что знает нечто о смерти Катрины. В общем, шантажировал. Пост дал ему часть денег сразу, а остальное пообещал принести к концу недели. Ну а дальше все уже в курсе, чем закончилась для бедняги та встреча в пятницу у водяного бака.
— Он сознался в том, что столкнул Бермудеса с крыши? — уточнила я.
— Только рассмеялся и сказал, что в прошлую пятницу на крыше их пути разошлись.
43
Над нами раскинулось прозрачное весеннее небо. В задней части Большой Медведицы четко вырисовывался огромный ковш. Полярная звезда указывала на Льва, прогнувшегося спиной к востоку от Девы. А на северо-востоке всходила сверкающая Вега.
Откинувшись на спинку кресла, я сидела в заднем ряду Космического театра в планетарии Гайдена и наблюдала за тем, как руководитель операции по захвату Эрика Поста, которого только что вывели в наручниках из музея, проводил брифинг для прессы. Было полпятого утра, я сидела в стороне от журналистов, атаковавших полицейских и измученных детективов градом вопросов.
— Вы говорили, он действовал в одиночку?
— Совершенно верно. Детектив Чепмен немного раскроет подоплеку отношения мистера Поста к своему отцу, — объявил шеф, отходя от микрофона и уступая место Майку.
— Тот несчастный случай, который произошел в Метрополитен в прошлую пятницу, как-то связан со смертью Катрины Грутен? — последовал очередной вопрос.
Отстранив Майка, шеф снова завладел микрофоном:
— Мы еще не занимались сопоставлением улик, однако можно с уверенностью сказать, что то не был несчастный случай.
— А напугавшая школьников рука в диораме?
— Специалисты отдела судебной экспертизы нашли на ней следы, которые могут быть для нас полезными. Конечно, мы проведем дальнейшее изучение на предмет их сходства с отпечатками подозреваемого. Замечу только, что у мистера Поста был доступ к ключам от диорам.
— Этим он, по-вашему, пытался отвести от себя подозрение на сотрудников службы охраны?
— Нет, это ваши домыслы, мистер Даймонд. Я знаю, вы можете раздуть целую историю из этой руки, поэтому данный вопрос я оставляю на суд вашего главного редактора. Так это у вас называется в «Пост»?
Другие репортеры рассмеялись. Удовлетворенные полученной информацией, они собрались расходиться.
Но тут к шефу подошел Мамдуба и что-то тихо ему сказал.
— Пока вы еще не разошлись, Элайджа Мамдуба, административный директор этого музея, хотел бы сказать вам пару слов.
Кто-то из журналистов вернулся на место, другие, не придав особого значения миниатюрной фигуре административного
— Наша встреча, леди и джентльмены, состоялась при очень необычных обстоятельствах. И весьма щекотливых. — Мамдуба выступал перед весьма скромной аудиторией, в зале на тот момент осталось человек двенадцать-тринадцать, но он явно предвкушал, что его слова вскоре разойдутся огромными тиражами. — Около недели назад в одном из самых величественнейших мест Нью-Йорка, в Храме Дендура, расположенном в соседнем музее по ту сторону парка, мой коллега Пьер Тибодо впервые узнал о том, что нашли тело мисс Грутен.
Мамдуба сделал многозначительную паузу.
— А о финале этой трагедии мы извещаем вас сегодня, в этом великолепном планетарии, который входит в состав Музея естествознания, — сказал он, показывая широким жестом на стены роскошного Центра Роуза, [109] представлявшего собой самый мощный симулятор виртуальной реальности в мире.
Нельзя было не согласиться с Мамдубой. Эти оба выдающихся учреждения были лучшими в городе выставочными комплексами. Акры экспозиций, миллионы полотен, скульптур, экспонатов, предметов культа. Тысячи ученых, искусствоведов, путешественников и музейных работников посвятили свои жизни созданию этих непревзойденных коллекций достижений искусства и чудес науки.
109
Центр Роуза, полное название — Центр исследований Земли и Космоса Роуза, входит в исследовательский комплекс Музея естествознания.
— Со временем, — продолжал свою речь Мамдуба, — мы стали отражением общества, в котором мы живем, которое мы изучаем и которое, в свою очередь, породило нас. Преодоление заблуждений и предрассудков наших предшественников — неотъемлемая черта процесса нашего развития, касается ли это биологической эволюции, отношения к окружающей среде, расовых предубеждений, защиты вымирающих видов животных или освоения космоса.
Да, трудно представить, где еще в нашей стране так бы радели об образовании и просвещении, как в Метрополитен и в Музее естествознания. И какая же странная ирония скрывалась в том, что молодая женщина-ученый нашла свою смерть именно из-за подобной своей деятельности, которую она вела в стенах этих музеев.
Мамдуба обвел присутствующих взглядом.
— Тот факт, что в научном сообществе в исследовательских целях некогда применялись столь вопиющие способы обращения с живыми людьми, которые принадлежат к более примитивным культурам, ставит все музеи мира перед необходимостью переоценки ценностей. А то обстоятельство, что в процессе изучения жизни животных парадоксальным образом само их существование на нашей планете вдруг оказалось под угрозой, заставляет нас заботиться об их сохранении, чтобы не допустить их полного уничтожения.
Далее он говорил об ученых и фантазерах, исследователях и антропологах вкупе с палеонтологами, еще раз о целях и парадоксах, о светлых мечтах и трагедиях. Журналисты во время его тирады оставались на местах, но все чаще посматривали на звездное небо, развернувшееся во всей красе под сводами музея.
Когда Мамдуба закончил и представители прессы удалились, я все сидела в мягком кресле, дожидаясь, пока шеф распустит детективов.
Я закрыла глаза, и усталость и пережитые волнения взяли свое. Спустя пять минут я вышла из блаженного состояния дремоты, когда мое кресло легонько завибрировало. В зале уже никого не было кроме Майка, Мерсера и меня.