Костяной Венец. Часть 1. Академия Утёс

Виктор с детства страдал мигренями.

Такими, что хоть на стену лезь: до зубного скрежета, бессонницы и одной сплошной муки.

 Лекари твердили, что есть риск лишиться способностей к магии, отчего родители потихоньку списывали старшего сына со счетов и выпячивали таланты младшего – избалованного и амбиционного юношу. Виктор сквозь боль и вечный шум в голове пытался сосредоточиться и доказать то ли себе,

– Сын, – позвал отец в излюбленной манере – будничным скучающим тоном, – Выпей микстуры от мигреней, что ты там ещё делаешь? Но такой вид не годится. Позоришь! Пёс плешивый, а не Дарм! Синяки под глазами, как у бродяги с подворотни. Загар откуда?

– Читал в саду. Мне так легче.

– Легче не позорить уважаемую семью. – наотрез мотнул головой Кай Дарм, – Приведи себя в порядок и не забывай, кто ты есть!

– Такое не забудешь. – тихо огрызнулся Виктор, едва ворочая языком и забрал у носильщика свои немногочисленные вещи.

Пытаясь сфокусировать взгляд на дороге до общежития, молодой человек прибавил скорости и шёл буквально вслепую – так невыносимо болела голова. Но при отце поддаться слабости непозволительно.

Каждый год старший Дарм провожал сына на учёбу, но не из заботы, а в жажде засветиться перед своими знакомыми и ректоратом Утёса. Престиж , пыль в глаза и реки лести – это он обожал и боготворил, как ничто другое в мире.

Виктор терпеливо шагал по проторённой до оскомины тропе и ненавидел этот спектакль. Будто раб рода Дарм: лучший в престижном лицее и в академии Утёс на факультете Зорких, а после карьера важной шестерёнкой в машине империи, договорной брак и дети семеро по лавкам до пенсии. Однажды, может, выдастся шанс выкроить уголок для милых сердцу занятий, чтобы тайком от родственников и журналистов побыть собой.

Несясь по знакомому до мелочей коридору, он и не заметил движущуюся фигуру девушки, загруженной по макушку картами, тубусами и единственным ветхим чемоданчиком.

На миг отступившей боли Виктор почувствовал шёпот дара, но сформулировать угрозу не сумел, одно лишь ухватил – рок: неминуемый узел из событий прошлого, что привлекли в эту секунду. Сердце отозвалось гулким тревожным ритмом, дыхание сбилось и волоски на теле встали дыбом.

– Аркан… чёрт! – прошептал, но среагировать не успел, через секунду теряя равновесие.

Столкновение грянуло: карты звёздного неба полетели до потолка, сумка Виктора раскрылась в полёте и высыпала всё непотребство: носки, нижнее бельё и самое сокровенное – музыкальную шкатулку, хрупкую и изящную. Вещица летела по коридору будто замедленно, разрушая надежды на сохранность.

Молодой Дарм с горечью наблюдал этот роковой полёт, прощался любимой вещью, но внезапно девушка опомнилась от падения и ловко подхватила вещицу, как сорока, углядевшая блеск сокровищ.

– Ух ты! – не удержалась она, покрутив изящную шкатулку в руке, – До чего чудесная!

Виктор забыл, в каком нелепом положении находится, и потянулся завести шкатулку. Крышка в руках незнакомки со скрипом отворилась и оттуда показалась маленькая балерина, крутящаяся под звуки шарманки.

И ничего что вдвоём они сидели посреди людного коридора в куче нижнего белья – момент неведомым чудом воздвиг границы с окружающим миром. Балерина, невозмутимо говорящая на языке музыки и танца, стала связующей нитью, отчего пространство изменило физике. Виктор и не понял, почему затеял это маленькое таинство с чужим человеком. Шкатулка с танцовщицей была его личным чудом, а не очередной вещицей, среди прочего хлама.

Позорное столкновение разозлило, только губы тянули лёгкую полуулыбку, да и головная боль осталась за границей волшебного события – нелепого и дурацкого, но яркого.

Магия зашелестела на кончиках пальцев молодого человека и вырвалась дымкой, воплощаясь в тени прошлого: закулисные сцены императорской оперы с яркими костюмами, прекрасными балеринами, готовящимися к выходу. Невероятные подъёмы изящных стоп, блеск камней и бесконечная грация.

Девушка улыбнулась, заворожённая сначала шкатулкой, затем картиной прошлого. Виктор невольно залюбовался её миловидностью, хоть и нелепостью: до чего странно она выглядела в куче вещей! Два тома библиотечных книг были явно не по возрасту, Виктор узнал их: они числились в списке литературы на грядущий семестр его курса – четвёртого! Да и факультет не девичий. Виктор фыркнул, оценивая интеллект падкой на безделушки девчонки, дополнили картину кукольные локоны неровно обрезанных волос, смазливость, капризная мимика. А главное – возраст: слишком юный для студентки академии Утёс.

Мысли подкинули задачку: с чего бы перед столкновением он уловил попадание в аркан судьбы? Перед ним обычная малолетка, пигалица – нет в ней ничего судьбоносного.

«Малолетка» заметила на себе внимательный взгляд и надменно встретила его, разя насмешливой улыбкой:

– Да уж. Педантом здесь и не пахнет. Едва ли среди содержимого найдёшь два одинаковых носка.

И Виктор осознал весь конфуз положения: по коридору разлетелись все его вещи и – ну надо же, какая шутка судьбы! – на глазах у девушки! Тени прошлого резко схлопнулись, не оставляя и следа кордебалета.

В миг этих мук стыда и настигшей мигрени, любопытных взглядов и усмешек незнакомки, подходил отец, который по натуре не сносил таких ситуаций и не давал забыть мгновения позора.

Виктор обречённо встал в ожидании грядущего скандала и быстро взялся собирать бельё. Миловидная студентка казалась символом неудач этого дня, и теперь ужасно раздражала всем существом.

– И нечего сбивать всех в коридоре! – размашистым движением девушка заткнула локон за ухо, едва не выдернув.

Её дерзость вывела из себя. И но этот… курносый, насупленный, да с этими губами кукольно-пухлыми, с соболиными бровями, сведёнными от возмущения к переносице, взгляд-претензия в придачу с убойным вызовом – как же может один человек раздражать настолько сильно – уму непостижимо! Малолетняя зараза!

– Да ты сама идёшь и не смотришь!

Как он – аристократ! – мог такое вслух сказать? Девушке! Да что с ним происходит?

Бросая друг в друга гневными всполохами взглядов, они разошлись, молодой человек обернулся, натыкаясь на вторую порцию гнева – уже от родителя, как вдруг и студентка-катастрофа развернулась ему вслед и эффектно плюнула в совершенно недворянской манере.

Ошеломлённый увиденной дерзостью Виктор даже позабыл о том, какое он беспросветное разочарование рода Дарм. Напомнило об этом наступающее в висках гудение словно кара за инцидент.