Костяной Венец. Часть 1. Академия Утёс
Шрифт:
И всё же, будто затравленная, девушка немного втянула голову, ссутулилась, глядя из-под густой чёлки.
– Вам повезло, друзья мои. – самодовольно произнёс ректор Крафт, чуть ли не мурлыкнув. Его манера, голос, взгляд напоминали кошачьи, что бы он не сказал, его хотелось слушать, – Ваш, по сути, главный курс обучения теперь веду я. – он выдержал паузу в обескураживающей улыбке, принимая немые овации. Виктор не отрывал от ректора взгляд, но готов был поклясться, что по аудитории прошла волна восторга, что студенты нетерпеливо заёрзали на своих местах. Новость и правда потрясла, ведь до них буквально снизошёл гуру «Зорких», лучший из живущих, – Я трижды возглавлял императорскую Зоркую палату. Но дело это суетное, напряжённое, поэтому перебрался
Аудитория взорвалась напряжением и ликованием. Беспрецедентная возможность блестящей карьеры вскружила голову и высвободила огромную энергию, даже на магическом уровне, но ректор почему-то из себя не вышел, смакуя всплеск магии.
Виктор держался спокойно, однако про себя проговаривал всё то, что минутой раньше произнёс ректор. Голова немного закружилась, напоминая о недавней мигрени, но вместе с тем, пришлось удержать улыбку – Виктор уверенно держал позицию лучшего на курсе Зорких, при том по всем фронтам. И теория и практика давалась ему не без усилий, разумеется, и всё же успешно. А секрет был прост: усердие, терпение и… аналитика. Любое своё предсказание, даже самое незначительное, Виктор проверял и просчитывал вне магии – простой логикой и известными математике формулами.
Конечно, у него был и магический талант, обремененный – увы! – мигренями, а потому пользоваться им было болезненно. Заглядывать вперёд выходило затратным по всем ресурсам организма, но вот назад куда легче. И потому любимой частью его дара были фантомы из прошлого, в основном – своего собственного. И, тем не менее, доставая фантомы из былых времен, он будто раскрывал альбом с любимыми моментами: вот он за кулисами оперы смотрит на суматошную бабушку, которая перед выходом инструктирует кордебалет; вот она исполняет главную партию на уже пустой сцене перед закрытием театра в свете единственного прожектора. И как же она прекрасна, совсем как на плакатах своей звёздной молодости. А вот она учит Виктора вальсировать, он так мал, что смотрит на неё снизу—вверх; снова фантом, но Виктор значительно подрос и уже легко крутит свою партнёршу в руках, а у неё всё такое же улыбчивое лицо, полное нежности. В уголках глаз морщинки… Фантом Виктора впервые заходит в стены Утёса, рука оглаживает старые стены академии с трепетом – молодой человек мечтал учиться в этом храме знаний.
Снова морок и импульс призывающей магии, от которого Виктор отмахнулся – не время придаваться прошлому. А вот попытаться написать бабушке письмо – обязательно надо. Может, получится обойти запрет отца?
Молодой мастер Дарм вскользь посмотрел на Эльзу, но та выглядела разве что уставшей и напряжённой криками сокурсников, нежели взволнованной возможностью головокружительной карьеры. Она подняла густые ресницы и взглянула светлыми омутами на Виктора, отчего её щёки приобрели румянец – хоть и едва заметно. Она тут же уткнулась в раскрытую на середине книгу, где на полях красовались пометки кривоватым подчерком. Письменные принадлежности Эльзы с трудом можно было назвать пригодными для обучения, а вот ветхими и потрёпанными запросто. Да и скромное серое платьице с бледно-розовыми рюшами по подолу и рукавам выглядело мило, но скромно.
Неконтролируемая волна раздражения заставила Виктора невоспитанно фыркнуть. Оттого даже стало неловко за своё поведение.
Ректор встал, застёгивая распахнутый жилет на пуговицу:
– Погалдели и будет, – оборвал он серьёзно, – Времени мало, поэтому приступим не медля. – он любовно обвёл рукой начертанное на доске слово и заговорил, – У каждого человека есть свой жизненный Путь, предопределенный свыше еще до момента его рождения, который ему надо пройти – предназначение, если понятней. Это общий Путь, состоящий из бесчисленного множества дорог от аркана к аркану. Есть дороги, которые выбираем мы сами, а есть те, которые выбирают нас.
В воздух поднялась неуверенная рука студента:
– Это как, простите?
– Вопросы – это хорошо. Но не вовремя. – ректор нахмурился, – Мы взрослеем, крепнем и выбираем себе профессию, поступаем в соответствующее учебное заведение. Мы думаем о профессии, об экзаменах, представляем себя студентом в конкретном месте, в профессии. Мысленная дорога при этом выстраивается быстро. Чем чаще мы об этом думаем, тем ярче и подробнее представляем, тем сильнее энергетический оттиск нашего желания остается в тонком пространстве жизни. – Виктор навострил уши и впитывал каждое слово, строча ручкой по тетради, – Бывают дороги милосердия, служения людям, яркие и необычные, бывают дороги разрушения и войн. Кому как повезет, в отличие от тех дорог, которые были выбраны самими. Судьба не фатальна, а многовариантна: по какому Пути пойдешь, то и получишь.
Эльза, сидевшая через парту, подняла на ректора недоверчивый взгляд, но немой вопрос не огласила.
– Именно поэтому, – продолжил Варфоло Крафт, эффектно подняв указательный палец в небо, – Так важен начальный Путь, попадание в общество правильных, нужных людей, с которыми можно начать дорогу в желаемом направлении. Можно попасть в общество разбойников, негодяев, а можно выйти на людей просвещенных, ищущих, светлых и удачливых. Можно следовать по жизни пассивно, а дорога выведет на лучшую тропу, если в вас есть какое-то начало, соответствующее назначению этой дороги. Вас может нечаянно, неожиданно завести не туда, куда вам было нужно в этот момент, а куда судьба привела вас сама.
– Мастер Крафт, – обратился Виктор в свойственной учтивой манере, – И что же тогда главенствует: предназначение или свободный выбор?
Ректор, подобно коршуну, поймал Виктора в фокус взгляда и будто просканировал, щурясь. И через секунду расплылся в довольной улыбке.
– Виктор Дарм, если не ошибаюсь? – уточнил он мягко и получил кивок в ответ, – Я благодарю вас за этот вопрос. Над ним идёт вечный спор, но ответите вы сами и позже, а я, с вашего позволения, вернусь к лекции, – он обернулся спиной к аудитории и сложил руки на груди, – Вот этот жизненный путь, состоящий из множества дорог – и есть предмет наблюдения Зоркого. Каждый человек, вернее, каждая душа, приходящая в этот мир, имеет свою задачу и свою сеть арканов: научиться чему-то такому, что не умела раньше, или отшлифовать то, что наработала. И под эти данности душе и определяется коридор этих самых вероятностей. Что судьба и есть – наш жизненный путь. Его видят ясновидцы, просматривают на картах, он записан линиями на руке. Но для тех, кто выбрал свободный от любых влияний СВОЙ путь – судьбы не существует. – он обернулся с улыбкой и развёл руками.
Аудитория в непонимании затихла. Эльза криво улыбнулась, Виктор же просто наблюдал и прибывал в лёгком шоке. Он точно знал, что ректор на такое замешательство и рассчитывал, а значит, вопрос явно ожидает.
– И как тогда ясновидение можно счесть фундаментальной магической наукой, если того самого фундамента не существует?
Пауза затянулась, но интригующая улыбка ректора давала надежду на ответ. Он обвёл взглядом аудиторию, заговорщицки поднёс палец к губам, норовя перейти на шёпот. Он остановился на скромнице Эльзе и, говоря будто только ей, поделился тайной:
– Судьбу можно обмануть. Да, это непросто. Да, это целое искусство. По сути, это исключение, которое подтверждает правило. Однако можно, будучи на два шага впереди.
Виктор уловил в теле дикую вибрацию. То ли магическую, то ли по причине возбуждения словами ректора. И всё же до боли в висках он мысленно проговаривал всё, что услышал, размашисто фиксируя слова в тетради, боясь потерять хоть одну фразу из контекста.
– Чёрт… – выругался он, когда сломал карандаш, а писать оставалось ещё довольно много.