Костюмер
Шрифт:
А хотите печеньица? Оно уцелело у меня с приема, кото- рый устраивал нам мэр Бридлингтона. Не хотите? Может, ты сам его съешь, Норман? Спасибо, я с удовольствием. (Достает из жестянки печенье и съедает его). Уж вы простите, сэр, но, право, не стоило убегать из больницы, чтобы сидеть здесь наподобие Ниобеи, перед тем как ей превратиться в камень. Так-то. Может, попробуем?
Сэр Джон пытается освободиться от воротничка и галстука.
Дайте я. Я ведь для того
Сэр Джон отключается.
А у меня для вас приятная новость. Сегодня у нас, кажется, будет полный зал. Все эти люди думают о вас и хотят видеть вашу игру.
Долгая пауза.
СЭР ДЖОН. Нет, серьезно? Полный зал?
НОРМАН. Так приступим?
СЭР ДЖОН (после паузы). Что мы сегодня играем?
НОРМАН. «Короля Лира», сэр.
СЭР ДЖОН. Невозможно.
НОРМАН. Ну спасибо, прекрасно придумали! Люди выложили такие деньги, чтобы увидеть вас, а вы заявляете — «невозможно». Прекрасно придумали, ничего не скажешь.
СЭР ДЖОН (после паузы). Я не хочу, чтобы меня видели.
НОРМАН. Трудновато, знаете ли, если вы играете Лира, да еще притом, как у нас поставлен свет.
СЭР ДЖОН. Не хочу видеть миледи.
НОРМАН. Это еще труднее: она же Корделия. И вы только что с ней общались. Сидели здесь вдвоем.
СЭР ДЖОН. Разве? Так что мы играем?
НОРМАН. «Короля Лира», сэр.
СЭР ДЖОН (после паузы). Мэдж совершенно не права.
НОРМАН. Такое с ней часто бывает.
СЭР ДЖОН. Я и раньше болел. Ты видел меня в «Братьях- корсиканцах»?
НОРМАН. Увы, сэр, это было до меня.
СЭР ДЖОН. Так вот, я играл с двусторонней пневмонией. Самое подходящее состояние для «Братьев — корсиканцев». Но я бы предпочел двустороннюю пневмонию тому, что сейчас.
НОРМАН. Чему?
Сэр Джон позволяет Норману помочь ему раздеться.
СЭР ДЖОН. Что мне мешает упаковаться и уехать? Почему я здесь, когда мне нужно спать в постели? Даже король иногда слагает с себя власть.
НОРМАН. Что ж, надеюсь, он счастлив с любимой, вот все, что я могут сказать. Надеюсь, он счастлив. Давайте разденемся. Кстати о раздевании: нынче вечером на Рыночной площади было очень странное освещение, вы не находите?
СЭР ДЖОН. Не помню, чтоб я там был.
НОРМАН. Вы пропадали целый день. Что вам запомнилось?
СЭР ДЖОН. Я все ходил, ходил… Если бы только найти какое-нибудь интригующее название. «Моя жизнь» — это, помоему, как-то банально, а?
НОРМАН. О, я вижу, мы ушли в это с головой!
СЭР ДЖОН. Нет, я сегодня мало написал. Две — три тетрадные странички. Но я никак не могу найти название.
НОРМАН. Что-нибудь придумаем.
СЭР ДЖОН. Погляди, она должна быть в кармане пальто. И очки тоже.
Норман ищет в кармане пальто и достает оттуда тетрадку и разбитые очки. Он отдает сэру Джону тетрадку и показывает ему очки.
НОРМАН. В них уже много не увидишь.
СЭР ДЖОН (листает тетрадку). Помнится, я сегодня чтото написал. Погляди-ка ты. Есть там что-нибудь?
Норман бегло просматривает тетрадку.
Нет, видно, ничего. Не может быть, чтоб сегодня опять был «Лир».
НОРМАН. Так начнем гримироваться? (Ведет хозяина к гримировальному столику, но сэр Джон внезапно останавливается).
СЭР ДЖОН. Где моя шляпа? Я ухожу отсюда. Я не останусь здесь и минуты. Меня со всех сторон окружают гады и предатели. Я раздавлен, из меня по капле вытекает кровь. Это бремя мне не по силам. Ах, Норман, Норман, если ты мне предан, не слушай его!..
НОРМАН. Кого, сэр?
СЭР ДЖОН. Еще, и еще, и еще. Но я не могу больше давать — мне нечего больше давать. Я хочу спокойной старости. Я уже взрослый. Я не хочу вечер за вечером раскрашивать лицо, носить не свою одежду. Я не ребенок, переодетый для шарады, это моя работа, мое жизненное призвание, я — актер, а кому дело до того, буду ли я играть сегодня или завтра и тем укорочу свой век? (Сидит, спрятав лицо в ладони).
НОРМАН. Один мой друг как-то сказал: «Меня не волнует, Норман, если в зале передо мной только три человека, если публика смеется там, где не надо, и не смеется там, где надо. Я всегда уверен, что найдется кто-нибудь, кому дано все понять. И я играю для него». Вот что сказал мой друг.