Косвенные улики (сборник)
Шрифт:
– А как же, – ответил я.
– Жалко, – сказал он, – а я уж в отпуск собрался. Путевку мне дали на Черное море.
– Ничего не поделаешь, – сказал я, – это не от меня зависит. Я бы с доброй душой.
Я
Потом мы долго ползали на четвереньках и искали стреляные гильзы. Нашли четыре штуки. Они были точно такими, как и та, найденная в колодце. Мы собрали их. Как только вернулся в город, я послал все пять гильз с нарочным в областное управление для более тщательной экспертизы в кабинетных условиях. Результаты оправдали мои надежды. На той самой гильзе были обнаружены следы бензина и машинного масла. На других, разбухших от росы и дождя, ничего, кроме птичьего помета, обнаружить не удалось. Эксперты еще раз подтвердили, что эти гильзы, все пять, из одной партии.
Стало ясно, что Куприянов украл патрон с пулей в ту поездку на озеро. И все-таки против него не было ни одной прямой улики.
Я стал внимательно изучать биографию самого Никитина. Сначала по личному делу, изъятому из отдела кадров завода. Долго вчитывался в его автобиографию. Но ничего заслуживающего особого внимания я из этих бумаг не почерпнул. Только общие факты, даты. Родился он в нашем городе в тысяча девятьсот двадцать первом году. Закончил школу. Поступил в Московский пищевой институт. С третьего курса пошел на войну. Призывался в нашем городе, как раз только что приехал на каникулы. Воевал до последнего дня. Закончил войну в Берлине. Вернулся в институт. После диплома некоторое время работал в Москве, сразу продвинулся по службе, был переведен в областной город, потом по личной просьбе сюда. Словом, ничего особенного. Только одно меня немного насторожило. Почему он так стремился в наш маленький городок? Что это? Тяга к родным местам? Почему он бросил хорошую должность в областном центре и приехал сюда? Почему он и в дальнейшем наотрез отказался от повышения? Ответить на все эти вопросы могла только Никитина. Я направился к ней.
Конец ознакомительного фрагмента.