Кот баюн и чудь белоглазая
Шрифт:
— Его помнят и сейчас, как Заратустру, — смягчилась на мгновение древняя ведьма, но тут, же посуровела. — Я тогда была на волосок от погибели!
— И это я знаю, — хмуро отвечал Кощей, сияя зелёными доспехами и синеватой саблей, по которой пробегали голубые искры. — Ты упала в Преисподнюю, в пекельное царство, прямо на Алатырь-камень, давно ушедший под землю, окружённый кипящей лавой. Я видел, что ты сломала ногу, видел, как тебя подхватил огнедышащий дракон, которого ты позвала словами, — «Явись, господин Фрогг, великий дракон!» — и он унёс тебя
— Где я жила века, набираясь мудрости у древнего дракона, пока не стала Бабой Ягой!
— Но, согласись, Славуня, что ты вспоминала обо мне! Что оставалась моей жрицей! Я иногда чувствовал твои заклинания, чуял твои жертвы…
— А что ты прикажешь делать одинокой красивой женщине, в самом глухом углу человечества, в лесу, куда загнали мой народ? Женщине, ко всему прочему, могущественной и бессмертной? Разве ты не знал, что я привязана к своему народу твоей магией? Что я обречена, жить здесь, в этом краю хмурых лесов, глинистых земель, суровой зимы и гиблого лета?
— Гордись своим народом! Никто больше не смог бы здесь выжить!
— Да, но он на краю гибели!
— Ты хоть и бессмертна, но не богиня! Как ты смеешь прозревать судьбу народов, женщина, если ничего не смыслишь в этих вещах? — загремел голос Кощея.
Коттин, вытащив из драгоценных ножен меч Индры, стоял за косяком воротец, не смея заглянуть внутрь хотя бы одним глазком. Приходилось подсматривать в узенькую щель меж брёвен. Всё имущество путешественников уже стояло у его ног.
— Ах, я не смыслю? Всё равно не пойду за тебя замуж, несчастный!
Кощей остолбенело, уставился на рассвирепевшую ведьму, щёки которой розовели румянцем, карие глаза сияли, как звёзды, меж соблазнительных покачивающихся грудей краснели кокетливые бусы из шиповника:
— Тогда я заберу вот эту, молоденькую!
Страшная фигура выдвинулась из огня, Кощей сделал шаг, протянул длинную костлявую руку к Стефану, за спиной которого дрожала девушка.
— Не смей её трогать, страшилище! — Стефан поднял меч, уже остывший, новенький, блестящий.
— Ты посмел… на меня? На меня? Муравей! — удивился Кощей, вскидывая над головой кривую саблю, цвета грозовой тучи, или окалины, что бывает на металле, вынутом из печи. Он набрал полную грудь холодного земного воздуха, отвёл руку назад, готовясь разрубить глупого человечка на две половинки.
Все застыли на мгновение, не веря, что это реальность, что через секунду всё будет кончено.
Вдруг в кузницу ворвался человек, с белыми, стоящими дыбом волосами, глаза его страшно белели в огненной полутьме сарая. Над головой героя сиял страшной нечеловеческой красотой меч. За один миг человек проскочил расстояние до Кощея, меч сверкнул молнией, раздался жуткий вопль падшего бога. На землю упала отрубленная рука, сжимающая синюю саблю, выкованную в пекле, закалённую в подземных водах.
Кощей шагнул назад, его тело покрылось огненными языками, вопль его продолжал звучать, сотрясая стены сарая, окружающие деревья, ему вторило ржание коней и лай собак где-то внизу, рядом. Люди попадали на землю, сжимая ладонями головы, закрывая уши, глаза.
— О, боги! Вот он, этот негодяй, которому я проиграл своё бессмертие!
— Ой, не могу! — на Коттина напал приступ смеха, он согнулся пополам. — Так это ты, Агни — Кощей! Слышал я про тебя байки!
— Я до тебя ещё доберусь! Я помню, кто ты! Ты Страж Коттин. А твой меч — древний дар Индры.
— Катись отсюда, «бессмертный»! Бывший божок!
— Ты мне за всё ответишь! — взвыло древнее существо.
Коттин взметнул меч над головой, сделал шаг вперёд.
Страшная огненная фигура подхватила с земли отрубленную руку с саблей, свернулась в огненный смерч, втянулась в печь, канула вниз, в ледяную воду.
— Знавал я одного парня — Ахилла. Мамаша держала его за пятку, когда купала в Стиксе, для неуязвимости. А тебя за что держали, божок? Где прячется твоя смерть? В яйце? — крикнул Коттин во тьму колодца.
Застучала металлом чудовищная карета, лай собак постепенно затих, наступила тишина.
Коттин отскочил от печи, ловким движением метнул меч в ножны, забросил за плечо. Славуня оторопело наблюдала за его действиями.
— Ты, это, мой меч…
— Твой меч? — раскрыл глаза Коттин. — Да я множество веков ждал, когда приму вверенное мне имущество под охрану!
— Сейчас я как…
— Цыц, женщина! Ты вроде бы только что пожелала закалить чудесный булат, докованный древним волшебным Котом, в крови злого демона? Получи на руки изделие! — Коттин подошёл к обалдевшему от последних событий Стефану, взял у него меч, сунул в лужу крови, вытекшей из отрубленной руки Кощея. Лужица вспыхнула ярко-красным огнём, зашипела, меч Стефана впитал часть крови в себя.
— Вот, видишь? Принял кровушку демона!
— Демонов не бывает! Это всё-таки Агни, бог Огня, хоть и бывший! Отец моего первенца!
— Я читал Авесту, книгу первого пророка людей, огнепоклонника Зороастра, — серьёзно ответил бывший Кот. — Он правильно отобразил события древности, и про богов интересно написал. Я многое узнал из его книги — о дальнейшем расселении нашего народа, ариев. Но, вот ведь в чём дело — до меня только дошло, что ты вчера в избе делала! Ну, ты и зверь, жрица!
— Меч Индры верни! — рассвирепела Баба Яга, схватив меч, остывающий в погасшей крови Кощея. — Сейчас я тебе покажу! Узнаешь, как со мной шутить!
Славуня подняла меч вверх остриём, он засиял багровым светом, отражая огненные языки, до сих пор метавшиеся в печи, закричала, — Нарекаю тебя Котобоем… нет, Бойкотом! Тьфу! — Баба Яга остановилась, задумалась, имена ей не понравились.
— Бегите во двор, — заорал странник молодым людям. Те мгновенно выскочили на мороз, испугавшись, что сейчас произойдёт что-либо ужасное — возвращение Кощея, драка или любовь древних соплеменников.