КОТ и К°. Книга четвёртая. Луч света на закате старого мира
Шрифт:
— Я принял другое решение. Ты мне жизнь спас.
— Ты мне тоже.
— А это многое перевешивает. И жена у меня лучше всех. Я её не брошу…
— Ладно… Пусть твои люди собираются, и мы переведём их на базу. Только у меня есть одно условие. Они должны всё оружие при входе сдать… Тебя это не касается. Ты мой брат, и этим всё сказано… К тому же, ты уже видел, что у наших комбинезонов такая защита, что её не только из огнестрельного, но и из инопланетного оружия не пробить… А те, кто этого не знают, пусть и не знают.
— И что мы будем делать дальше?
— Поглядим, подумаем. Может, что и придумаем. Ты же знаешь поговорку? «Одна голова — хорошо, а…»
— А две — некрасиво. — закончил Алехандро…
Всё-таки у него очень обаятельная улыбка.
Полетели сразу на двух антигравах. Причём оба аппарата управлялись моими помощницами. Пусть девочки резвятся. Им интересно. И к тому же вполне безопасно. Ведь защиту имеют не только комбинезоны, что на них надеты, но и непосредственно сами антигравы…
Долетели быстро. Девочки развили такую скорость, что даже у меня комок к горлу подкатился. Ну и ладно. Я их потом «накажу». Прочту им долгую и занудную лекцию на тему: «Что такое хорошо и что такое плохо?»
А «битва народов» уже началась. Но была пока ещё только в стадии… Как бы так назвать?…
Вспомнилось старое русское название «поле брани». Есть много вариантов происхождения названия. Но мне больше нравился вариант, что в самом начале перед битвой, когда две армии уже стояли друг против друга, выходили самые острые на язык с обеих сторон и бранили противника, понося их самыми обидными словами. Вот так накручивая самих себя и своих врагов готовились непосредственно к самой сече.
Сейчас внизу происходило нечто такое. Со стороны уже действующей временной взлётно-посадочной полосы Антарктического аэродрома, стояли, ощетинившись всеми стволами, несколько единиц бронетехники… А с другой стороны на них надвигались несколько боевых машин, усиленных тяжёлой строительной техникой, типа экскаваторов и бульдозеров.
Зато сразу было видно, кто нападает, а кто обороняется. Оборонялись явно «наши»… Ведь самолёт, который прилетел и сбросил десант в районе базы, стоял тут же…
Хотя, кто его знает, как могла поменяться ситуация за то время, пока нас тут не было…
Я дал распоряжение антигравам занять удобное положение для удобной и безопасной стрельбы по любым объектам на земле. Сам же решил исполнить «соло»…
Я просто спрыгнул за борт, без какого-то ни было оружия в руках… На мне был надет мой любимый серебристый комбинезон с усиленной защитой и встроенным механизмом полёта. На поясе, правда, висел парализатор. Но это так… на всякий случай.
Я спускался с неба примерно посредине между воюющими сторонами…
Моё появление заметили…
Те, кто двигались — застыли на месте. Те, кто стояли в обороне — перестали водить стволами орудий и крупнокалиберных пулемётов из стороны в сторону.
Похоже, что сейчас, все глаза и всё оружие на этом поле битвы было наведено исключительно на меня…
Глава четвёртая
Одержать сто побед
Одержать сто побед в ста битвах — это не вершина воинского искусства. Повергнуть врага без сражения — вот вершина.
Я шёл один по пустому полю. Спинным мозгом я чувствовал, что в меня сейчас целятся с разных сторон как минимум человек сто не меньше. Даже капля холодного пота ползла от шеи прямо вниз вдоль того самого спинного мозга, который чувствовал опасность самой нижней своей частью…
Боялся ли я? Да. Боялся. Но я не трус. А совсем ничего не боится только дурак, не осознающий последствия своей бравады… И хотя на мне был комбинезон с усиленной защитой, но никто не застрахован от случайностей. Даже у неуязвимого Ахиллеса нашлось слабое место на пятке, куда и угодила, убившая его стрела. Проверять на себе полную неуязвимость инопланетного комбинезона у меня не было никакого желания, но что поделать… Надо же кому-то остановить свару, чтобы прекратить ненужное кровопролитие.
Я шёл прямо на остановившуюся тяжелую технику. А сам подбирал нужные слова, чтобы достучатся до этих озлобленных людей. Этих людей, которых я практически спас от смерти, сагитировав приплыть, приехать, прилететь сюда, на край света для того, чтобы строить здесь новую жизнь, а не искать собственную смерть…
Когда до ближайшего бронетранспортёра, уже нацелившего на меня своё пулемёт оставалось несколько метров я остановился.
— Эй! На каком языке будем разговаривать? По-русски? Инглиш? Эспаньол?
— What do you want? [9]
Ясно. Язык Шекспира доступен нападающим. Ну, что же? Поговорим по-английски.
— А что вы хотите, джентльмены? Зачем весь этот парад тяжёлой строительной техники?
— Нам нужен самолёт!
— Зачем?
— А это не твоё дело, белая свинья!
— Фу, как грубо… Это кто там такой смелый? Сидишь, спрятавшись за бронёй, целишься в безоружного человека из пулемёта и ещё оскорбляешь… Наверное, ты очень смелый, раз так поступаешь? Ну, ладно. Выходи, поговорим! Не бойся, я тебя не трону…
9
Что ты хочешь? (англ.).
Ну, всё… Сейчас меня либо начнут убивать из крупнокалиберного пулемёта маленькими пульками диаметром примерно в полтора сантиметра, либо этот «смельчак» вылезет из БТРа, чтобы набить мне морду…
Да, мальчик… Нет у тебя опыта дворовых драк московских окраин. Ведёшься «на слабо», как последний лох. Правду говорят: «Лох — не мамонт, он не вымрет».
Из открытого люка БТРа вылез худой долговязый негр в военной форме… Кажется, что не всем чернокожим парням нравится наше русское слово «негр». Но нас так в школе учили, что расы бывают негроидные, монголоидные и европеоидные. Может их и больше, я точно не знаю. Но этот очень загорелый парень явно представитель именно негроидной расы. Африканец, наверное. Потому что форма на нём совсем не кубинская.