Кот, который читал справа налево (сборник)
Шрифт:
Квиллер изложил новости и выслушал набор кряканий, которыми бессловесно реагировал фотограф.
Репортер сказал с оттенком сарказма:
– Я только хотел, чтобы ты знал: твое желание может осуществиться! Ты ведь надеялся, что журнал прогорит! А этих двух инцидентов с лихвой хватит, чтобы его ухлопать!
– Не вини меня, – ответил Банзен. – Я всего лишь делал снимки. Меня даже в платежке нет.
– Два выпуска «Любезной обители» – и две неудачи! Это не может быть случайностью! Начинаю чувствовать – тут пахнет крысой!
– Не имеешь же ты в виду конкурента?
– А кого еще?
– У «Зыби» пороху не хватит провернуть
– Понимаю, но у них есть один работающий на них субчик, который мог попытаться что-нибудь им подсунуть. Помнишь этого крикуна из их отдела распространения? Он еще играл в их софтбольной команде – ты мне сам говорил.
– Ты о Майке Балмере? – спросил Банзен. – Он настоящий гаденыш!
– Я впервые обратил на него внимание в прессклубе. Узнал его в лицо, но далеко не сразу его вычислил. В конце концов вспомнил его. Он был замешан в истории с векселями в Чикаго несколько лет назад. Кровавое дельце. И вот он работает на «Зыбь». Пари держу, это он навел полицию на дом Эллисон, и головой ручаюсь, что оперативники несказанно были рады это сделать. Ты знаешь, как у них водится: всякий раз, как репортеры «Прибоя» оплошают, они начинают таскаться к оперативникам. – Квиллер утрамбовал усы и добавил: – Мне тошно такое говорить, но у меня возникло ужасное подозрение: в это может быть замешана Коки.
– Кто?
– Ну, эта девушка, с которой я встречался. Работает на миссис Мидди. Это Коки предложила опубликовать дом миссис Эллисон, а потом я обнаружил, что она знает Балмера. Она на другой же вечер сказала ему «хелло» в пресс-клубе.
– Это не запрещено законом, – заметил Банзен.
– Но как она это сказала! И как на него взглянула! И есть кое-что еще, – с явной неохотой начал Квиллер. – После вечеринки у Дэвида Лайка я привел Коки к себе в квартиру…
– Хо-хо! Это становится интересным!
– …и Коко пытался ее укусить.
– А что она ему сделала?
– Ничего не сделала! Она была на… она размышляла о своем собственном бизнесе, когда Коко рванулся прямо к ее голове. Он в жизни ничего подобного не делал! – На том конце провода молчали. – Ты слушаешь?
– Слушаю. Просто сигару раскуриваю.
– Ты потрясающе бесстрастен, когда в воскресенье сидишь у себя на Дивной Опушке. Я-то думал, тебя эта весточка больше обеспокоит.
– Какая весточка? – сказал Банзен. – По мне, эллисоновское дельце – просто розыгрыш. Так сказать, забава.
– Но кража в полмиллиона долларов забавой не была!
– Ну-у, – протянул Банзен, – Балмер так далеко не зашел бы.
– Он мог! Не забывай, тут замешан аванс на рекламу в миллион долларов! Он мог усмотреть тут шанс урвать себе хорошенькие премиальные!
– И обобрать неповинного человека, только чтобы подставить конкурента? Н-ну! Ты насмотрелся старых фильмов!
– А может, Тейт и не был обобран, – медленно сказал Квиллер. – Может, он участвовал в деле.
– Браток, нынче поутру ты и впрямь высоко залетаешь.
– До свидания, – сказал Квиллер. – Прости, что побеспокоил. Возвращайся на свою мирную семейную лужайку.
– Мирную! – вскричал Банзен. – «Мирную» ты сказал? Я крашу фундамент, а Томми тут-то как раз и падает в ведро с краской, а Линда швыряет тряпичной куклой в Джона, а Джимми валится с крыльца и подбивает оба глаза. Он называет это мирной лужайкой!
Отойдя от телефона, Квиллер бесцельно послонялся по квартире.
– Ладно, сыграем кон-другой, – вздохнул Квиллер.
Он шлепнул по словарю – сигнал к началу, – и Коко запустил в край книги когти левой лапы.
Квиллер щелчком перебрал страницы до места, отмеченного Коко, – страница «Г», столбец 2.
– Голодание и гордость, – прочел он. – Тут и делать нечего. Вытяни парочку потруднее.
Кот впился еще раз.
– Пицца и пища. Еще два очка в мою пользу.
Коко в величайшем возбуждении припал к словарю и запустил в него когти.
– Полезный и полёвка, – сказал Квиллер и тут же вспомнил, что ни он, ни Коко еще не завтракали.
Нарезал для кота свежее мясо и, приправляя его капелькой консервированного консоме, вспомнил кое-что еще. В недавней игре Коко дважды напал на одну и ту же страницу с одними и теми же ключевыми словами. Это произошло на прошлой неделе. Дважды за одну игру Коко вышел на слова радикал и радикулит.
Квиллер почувствовал вещее щекотание в усах.
Тринадцать
В понедельник утром, когда Квиллер с Банзеном ехали к Холмам Потерянного Озера, чтобы осмотреть нойтоновский дом, Квиллер был необычайно тих. Он не выспался. Всю ночь грезил, и пробуждался, и снова грезил – об интерьерах цвета жареного арахисового масла и рисового пудинга с оттенками омара и черной в полоску патоки. И утром разум его терзали незавершенные скорбные мысли.
Он весьма опасался, что Коки замешана в «розыгрыше» «Прибоя», а ему этого ох как не хотелось – ему нужна была подруга вроде Коки. Сверх того его преследовала возможность Тейтова соучастия в заговоре, хотя доказательства были не более конкретны, чем щекотка над верхней губой и странные опыты со словарем. Он не мог прийти к решению относительно роли Паоло в этом деле: был ли он невинным свидетелем, умным преступником, соучастником или орудием? И была ли Тейтова любовь к коллекции нефрита врожденной его чертой или хорошо отрепетированным действом? Был ли этот человек так предан жене, как казалось людям? Не появилась ли в его жизни другая женщина? Даже имя Тейтовой кошки таило в себе неоднозначность. Йю она звалась или Фрейя?
Квиллеровские мысли вернулись к собственному его коту. Однажды в прошлом, когда преступление было убийством, влажный холодный нос Коко выявил больше сведений, чем раскопало их Бюро убийств в ходе своего официального расследования. Коко, казалось, понимал все без формальных размышлений. Видимо, инстинкт, минуя мозг, повелевал когтям выцарапывать, а носу вынюхивать верное время и место. Или то была случайность? Но разве по совпадению Коко закогтил страницы словаря на пицце и пище, когда завтрак выпал из распорядка?