Кот, который нюхал клей
Шрифт:
– Как ты объясняешь свою политику насчет бумажных салфеток? – спросил Квиллер.
– Всё стоит денег, – сказал Гарри на удивление тонким голосом. – Банк перестал давать мне бесплатные чеки, а бензозаправка перекрыла мне бесплатный воздух. Так с чего это я должен снабжать их бесплатными салфетками?
– Восхищён твоей логикой, Гарри.
– Понимаешь, когда я выставлял салфетки на стол, они очень быстро кончались. Мои клиенты пользовались ими не по прямому назначению, а чтобы высморкать нос, протереть ветровое стекло и Бог знает ещё для чего.
– Убедил!
– Это работа Уолли Тоддуисла. В этом деле ему нет равных.
– Завтра у меня интервью для газеты с Уолли.
– А ты упомянешь кафе «Чёрный медведь»? – поинтересовался Гарри. – Сделай нам рекламу. Скажи им, что отелю почти сто лет и там оригинальный бар. – Он энергично извлек стопку салфеток из потрепанной упаковки. – Мой старик подзапустил это местечко, но мне удалось навести тут относительный порядок. Что нелегко, знаешь ли. У нас тут бывает много лодочников, а им нравится выглядеть побитыми.
Квиллер огляделся. В зале сидели лодочники в поношенной одежде и с потрепанными лицами, фермеры в фуражках, мужчины и женщины в деловых костюмах, старики со слуховыми аппаратами. Все они ели гамбургеры, земляничный пирог и выглядели вполне счастливыми. Все, кроме одного. Неподалеку он увидел парня с волосами песочного цвета; парень пил в одиночестве, сгорбившись над своим пивом, – воплощение уныния. Квиллер отметил, что на нём дорогие, но не сочетающиеся друг с другом вещи и на пальце сверкает сапфир.
– И давно вывеску разместили на крыше? – спросил Квиллер у Гарри.
– В тысяча девятисотом году, насколько я смог проследить. Её видно с озера, и если матросы соединят шпиль церкви Брр с буквой «К» на вывеске, то это приведёт их с западной стороны прямо к проливу.
Он налил кому-то выпивку и вернулся к Квиллеру.
– Некоторые ребята в городе возражают против того» что слово «пирушка» написано такими большими буквами, но я считаю это слово дружественным. Люди сидят кружком, разговаривают, выпивают – и жизнь кажется легче. Это уходит корнями в четырнадцатый век, только тогда это произносилось как «пи-ро-уш-ка». Я специально выяснил.
Гарри не был лишен профессионального апломба. Его чёрные глаза зорко следили за обстановкой в кафе, а во время разговора он продолжал работать: наливал виски, приветствовал только что появившегося клиента, звенел своей кассой, одергивал не в меру расшумевшегося гостя, протирал стойку бара, готовил поднос с мартини для официантки, с щегольской осторожностью наполнял кувшин пивом, снова протирал стойку.
– Дело тут в том, – объяснил он Квиллеру, – что Брр – безопасная бухта для кораблей, единственная с этой стороны озера. И мне хотелось бы, чтобы любой пришедший в моё кафе почувствовал себя здесь уютно, как дома.
– Я понимаю, ты ведь сам моряк.
– У меня был катамаран. Но ходок по озеру я сделал не много. Мы ходили вместе с Харли Фитчем, но те деньки прошли. Очень жаль! Харли и Дэвид частенько сюда приходили, и мы
– Нет, но много слышал о них. Отличные, надо полагать.
– Я хотел купить для кафе одну из его гоночных яхт, участвовавших в Кубке Америки, но он не захотел расстаться с ней. Видишь ли, в его жизни наконец появилось хоть что-то приятное.
– Что ты подразумеваешь под словом «приятное»?
– Во-первых, его женитьбу. В ней всё было не так. Ну и многое другое. Когда он устроился на работу в банк, я хотел взять кредит, чтобы развернуться здесь. Если я собирался сдавать в аренду комнаты, значит, мне надо было поставить лифт и всё оформить по закону. Но на это требовались деньги – и много денег. Его отец возглавлял банк, как ты знаешь, и я подумал, что мы с Харли хорошие друзья и сможем договориться.
Владелец бара отошёл, чтобы обслужить клиента. Когда он вернулся, Квиллер спросил:
– И как, договорились?
Гарри отрицательно покачал своей лохматой чёрной шевелюрой.
– Ни фига. Я так размечтался, что выдал ему всё это сплеча. Мы поссорились, и больше он сюда не приходил… Да плевал я. Дело в том, что, когда он вернулся домой, он уже был не тот.
– Вернулся домой откуда? – всем своим видом демонстрируя невинный интерес, спросил Квиллер. – Из колледжа?
– Нет, он… гм… Дэвид-то приехал сразу домой и вместе с отцом начал работать в банке, а вот Харли провёл целый год на Востоке и только потом вернулся.
Квиллер заказал ещё один стакан воды и затем лениво поинтересовался, чем занимался Харли на Востоке.
Чёрные глаза Гарри пробежались по залу.
– Семья не хотела, чтобы кто-нибудь это знал, а все вокруг строили самые дикие предположения, но Харли рассказал мне всю правду. Когда выходишь в озеро и в голубом просторе ставишь паруса, а ветерок что-то нашептывает, разговаривать становится легче. Ты словно растворяешься в этой голубизне. И как ты понимаешь, это произошло до того, как мы с ним поссорились. Я обещал ему держать язык за зубами.
Квиллер сделал глоток и лениво посмотрел на заднюю стенку бара, украшенную резным деревом девятнадцатого века и косыми зеркалами.
– Я ничего не говорил об этом до тех пор, пока полиция не явилась сюда, – продолжал Гарри. – После убийства они допрашивали каждого, кто знал Харли.
Квиллер поинтересовался:
– Ты думаешь, что загадочное отсутствие Харли как-то связано с убийством?
Гарри пожал плечами:
– Кто знает? Я же не детектив.
– Честно говоря, – сказал Квиллер в своей лучшей конфиденциальной манере, – я не убежден, что ребята из Чипмунка несут полную ответственность за это преступление, я думаю, мы должны сделать всё, что в наших силах, чтобы привлечь к ответственности настоящих преступников. В данный момент я хотел бы знать, не нажил ли себе Харли врагов в течение того года, пока его не было дома? Не ввязался ли он во что-нибудь, связанное с азартными играми или наркотиками?