Кот, который улыбался
Шрифт:
Приблизившись к домику, Квиллер услышал слабое жужжание и тут же надел перчатки и шапку с сеткой. С южной стороны здания, где солнце пекло сильнее и куда не добирались северные ветры, на небольших возвышениях стоял целый ряд деревянных ящиков. Они выглядели менее живописно, чем куполообразные ульи с медовых этикеток. (Лангстротовы ульи, изобретённые в 1851 году, – впрочем, это Квиллер выяснил уже позднее.)
– Пчёлы всё делают сами, – сообщил Обри.
– Я лишь отношу подносы с сотами в сарай, выцеживаю из них мед и разливаю его по банкам. Иногда эти подносы бывают очень даже тяжёлыми.
– Да,
– Однажды тут со мной приключилась история. Я поставил банку чуть в стороне от крана, из которого лился мёд. И он весь вылился на пол.
Пчёлы, занятые своими делами, не обращали никакого внимания на журналиста. Квиллер говорил ровным голосом и не делал резких движений.
– А что они делают зимой?
– Собираются у себя в улье и согревают друг дружку. Я обматываю ульи соломой и всякой всячиной. Пчёлы, если им вздумается, могут выбраться наружу, а мышам туда нипочём не проникнуть.
– А как же снег?
– Если ульи занесёт снегом, то ничего страшного не случится, а вот лёд – это уже опасно. Однажды все мои пчелки задохнулись из-за льда.
«Это удивительная история» – подумал Квиллер. – Надо будет ещё раз сходить в библиотеку и сверить только что услышанное с книгой по пчеловодству», – а вслух сказал:
– Теперь я хочу взглянуть на часы с кукушкой.
На самом деле ему очень хотелось попасть внутрь дома – посмотреть на резьбу по дереву, на люстру в форме оленьих рогов, на витражи.
– Старик почти всё продал, – объяснил Обри отсутствие в доме мебели.
Только одна комната казалась обжитой. Зайдя в неё, Квиллер обнаружил два мягких стула, стоящие напротив телевизора, большой платяной деревянный шкаф, украшенный различными фигурками, и узкий шкафчик со стеклянными дверцами – для хранения ружья. Маятник резных напольных часов раскачивался из стороны в сторону.
– И кто же увлекается охотой? – спросил Квиллер.
– Старик подстреливает кроликов и готовит из них жаркое. Ещё ворон подстреливает. Я раньше тоже часто ходил на охоту с братьями. Был хорошим стрелком. – Обри отвёл взгляд. – Но больше охотиться не хочу.
Часы прокуковали «ку-ку-ку-ку-ку-ку», и Квиллер сказал, что пора прощаться. Он заплатил за мёд и уехал, преисполненный новым для себя чувством уважения к янтарной густой жидкости.
«Сколько раз, интересно, заполняли свои брюшки эти работяги, чтобы получилась целая пинта меда?» – подумал он.
Квиллер отправился в супермаркет Тудлов, чтобы купить там что-нибудь свежее для котов и что-нибудь замороженное для себя. По дороге он размышлял о рабочих пчёлах и о судьбе несчастных трутней… о природе, которая способна превращать цветы в пищу, не используя при этом химикалий или консервантов о добродушном пасечнике, который с таким удовольствием рассказывал о своих пчёлах. Но ни слова не было сказано о взрыве в гостинице, об этом несчастном случае, о котором без умолку судачили местные жители.
Подъехав к магазину, Квиллер открыл дверцу своей машины, и – о ужас! – раздался звон разбившегося о каменную мостовую стекла. Перед ним была янтарная лужица. Скрепя сердце он посмотрел на землю затем на облака и мысленно сосчитал до десяти.
СЕМЬ
Лужа
– Убери всё до последнего стеклышка, – наставляла бабушка внука. – Не то какой-нибудь пёс, унюхав мёд, соблазнится и поранит себе язык.
Сказав это, миссис Тудл развернулась и пошла дальше по своим делам. Квиллер тотчас щедрой рукой отсыпал юноше чаевые.
– Это уже лишнее, – выкрикнула бабушка, которая за долгие годы хозяйствования на продуктовом рынке научилась видеть спиной.
Купив в гастрономическом отделе немного солонины, так чтобы и котам на обед хватило, и он сам смог бы что-нибудь перехватить попозже вечерком, Квиллер поехал в центр города за цветами для Полли, В пять часов она собиралась впервые после операции совершить небольшую прогулку. Оставив машину на городской стоянке, он пешком отправился в цветочный магазин.
Центральный район Пикакса, длиной в три квартала, представлял собой набор совершенно разнородных по своему стилю строений – больших, маленьких, величественных, причудливых и совсем простеньких. Все они появились в те времена, когда округ процветал благодаря своему бутовому камню, который, кстати, использовался не только при строительстве домов, но и при мощении улиц. Потому Пикакс и прозвали Каменным городом. Тут в мирном соседстве уживались и небольшие коттеджи, и миниатюрные подобия Бастилии, Стоунхенджа и шотландских замков. А Мейн-стрит для Квиллера служила своего рода Осведомительной трассой: стоило ему здесь появиться, как он сразу же натыкался на друзей и просто знакомых, которые спешили поведать журналисту последние сенсации, слухи, сплетни, шутки.
Первым, кого Квиллер встретил на Мейн-стрит сегодня, был Вэннел Мак-Вэннел, бухгалтер. Биг Мак, дородный шотландец, приветствовал его радостными выкриками на шотландский манер:
– Эй! Ходят слухи, будто «блахородный лэрд Макинтош» заказал себе у портного новую юбку шотландского горца! Ты сможешь надевать её на шотландские вечеринки, а также на национальные шотландские игры горцев в Локмастере.
– Но сперва надо выяснить, достаточно ли я «блахороден», чтобы носить её. А вообще, это сюрприз для Полли, так что не проболтайся раньше времени.
Несмотря на то что девичья фамилия его мамы была Макинтош и что в память о ней он вступил в шотландское землячество, Квиллер без конца сомневался, стоит ли ему расхаживать в юбке на людях.
– Вопиющее безобразие! – Мак-Вэннел кивнул головой в сторону обезображенной гостиницы. – Отель был так себе, но другого у нас нет. Что ему уготовано неизвестно! Владелец его загремел в больницу, а управляющие наверняка станут тянуть с ремонтом. Их контора, знаешь ли, находится в Локмастере, и им мало дела до развалюхи в центре Пикакса.