Кот на плече
Шрифт:
– Ну, ты что? – спросил я. – Всё ж вроде неплохо вышло.
– Неплохо, но меня там будто и не было. Я ж совершенно другое представляла – восстановить задуманный облик театра, а не городить на его крыше что-то новое.
– Ну вот на Кремлевских башнях когда-то не звезды были, а орлы, – зачем-то сказал я. – Директор правильно сказал: Ленин сейчас не актуален. Он ведь рискует. В смысле директор. Позволь он нам Ленина на крыше воспроизвести, скандал, конечно, выйдет мировой, но ему такой не нужен. И с Суворовым я тоже загнул. Флаг надо оставить. Главное ведь, что голограммы ты всё равно сделаешь.
Три
Директор торопил нас. Он хотел подгадать, чтобы мы установили аппаратуру на крыше театра накануне премьеры очередной постановки. Никакого ажиотажа она не вызывала. Билеты из касс поклонники не сметали. Но директор от такого невнимания только посмеивался и говорил, что все, кто не придёт на эту премьеру, ещё пожалеют и будут локти кусать, если дотянутся. Он созвал на неё телевизионщиков, не раскрыв таки нашу тайну. На его призыв откликнулся лишь канал «Культура», пообещав прислать телегруппу.
– Они никогда не бросят нас в беде. Они и получат эксклюзив!
В процессе проект вновь подвергся кардинальной переработке. Инициатором выступила уже Настя. Фигуры, которые планировалось поставить на лучах звезды, будут плохо видны снизу и не произведут на людей большого эффекта, если их не сделать громадными, метров по пять, а лучше по десять. Они ведь всё равно ничего не весят и стены театра не обвалятся – пусть даже фигуры эти будут до самых небес. Но тогда надо делать не композицию, а ставить единичные голограммы, причем Настя предложила отказаться от героических поз. Кто-то будет обнимать своё ружье, скрестив руки на груди, кто-то опираться на него, положив руку на дуло, богатырь склонит голову к щиту, а солдат из времен Отечественной войны и вовсе будет сидеть на крыше, свесив с неё ноги.
– Их взгляды будут направлены вниз, на людей, которые будут идти по улице, – рассказывала Настя. – Они точно всех рассматривать будут. Но это будут не агрессивные взгляды, а добрые и любопытные. Они ведь из другого времени и им интересно знать – достойны ли их памяти потомки, за которых они проливали кровь и защищали от врагов Родину. Зачем их в воинственных позах стоять? И они, и мы ведь мирные люди, но все знают, что если что…
Частично я написал Насте эту речь, заставил её выучить ключевые фразы, а потом ещё попросил несколько раз произнеси её перед зеркалом, преподав урок актерского мастерства. Меня ведь учили на практических занятиях, как держаться перед людьми на тот случай, если это когда-нибудь пригодится.
– Да, «наш бронепоезд стоит на запасном пути», – подхватил директор эту мысль. – Когда Европе надоедало хорошо жить, она начинала с нами ссориться. Ооо,– протянул он, подумав вероятно о взглядах голограмм. – Прямо мурашки по коже. Мне нравится. Хорошо. Вы видели японские картинки наших солдат? Они в стиле аниме, – он посмотрел на нас, выясняя – знаем ли мы эти картинки, а когда мы отрицательно закачали головами, продолжил, – там у одного из солдат на плечах сидит девочка, а у другого – кот. Пусть и у нашего солдата из Великой Отечественной на плече тоже сидит кот: серый, лохматый, громадный, сибирский.
– Хорошо, – кивнула Настя. – Только на фоне больших фигур флаг потеряется. Его надо побольше сделать?
– Реальный больше сделать? – спросил директор и пожал плечами. – Это трудно.
– Я попробую сделать виртуальный, – сказала Настя.
– Надо, чтобы он развевался, а не был статичным, будто он на Луне.
– У американцев и на Луне флаг развевался, – вставил я.
– Это доказывает лишь то, что съемки их высадки постановочные и снимали их вовсе не на Луне, – парировал директор.
– Полностью разделяю вашу точку зрения, – подлизался к нему я, хотя считал, что американцы на Луне были.
– Будет развеваться, – грустно сказала Настя.
– Вы успеете к сроку? – спросил директор.
– У нас ведь нет другого выхода, – сказала Настя.
Мы были внутри здания, под самой его крышей, где поставили компьютер с гигабайтами памяти, а так хотелось подняться чуть выше, пусть там ещё и холодно, гуляет ветер и без теплой куртки, штанов на лямках, которые закрывают спину и грудь, перчаток и вязаной шапки, – скоро околеешь.
На крыше мы с Настей провели достаточно времени, чтобы понять насколько это романтическое место. Вот только проверить – вправду ли лучи указывали на вокзалы, я не сумел. Новостройки закрыли их, а у меня ни духу не хватило, ни сил взобраться ещё и на шпиль, на котором развевался Российский флаг. Туда отправили промышленного альпиниста – из тех, что обычно зарабатывают на хлеб мытьем окон в небоскребах на невообразимой высоте. Он подвесил на шпиле одну из Настиных коробочек – ту, из которой появится голографический флаг. Есть какой-то обман в названии их профессии. Разве альпинист согласится мыть окна? Но может он так вынужден наскребать деньги на организацию экспедиции к какой-нибудь заснеженной вершине.
Директор отправился на улицу. Он хотел запечатлеть тот момент, когда над театром возникнут голограммы, а потом снять реакцию людей. Я ему немного завидовал, но он обещал показать весь материал, прежде чем поделится им с каналом «Культура» и выложит в интернет.
Мы договорились, что он сам выберет момент, подождет пока возле театра соберется побольше прохожих и зрителей, которые идут на спектакль от метро пешком или приезжают на машинах, позвонит мне на мобильный и даст команду. Эту миссию он никому не хотел доверить, а ещё он послал на улицу и нескольких администраторов, приказав им тоже снимать театр на свои мобильники. Повсюду вокруг театра было понатыкано множество камер слежения, но все они снимали улицу, и чтобы в объективы попала крыша театра, пришлось бы их перенаправлять.