Кот привратника
Шрифт:
В коридоре детектив вопросительно посмотрел на адвоката.
– Ну что ж, – хмыкнул Мейсон, – проблема кота остается!
– Я так и понял, – заметил Дрейк. – Но мне не совсем понятно, каким будет твой следующий ход.
Мейсон понизил голос почти по шепота:
– Когда я увижу своего почтенного коллегу Шастера, я попрошу его прочесть пункт двести пятьдесят восьмой Кодекса о завещаниях, где сказано, что человек, осужденный за убийство, не имеет права наследовать имущество убитого и любая часть имущества, которую он должен был унаследовать, переходит к другому наследнику.
– Посмотрим, верно ли мы все поняли, – сказал Дрейк.
– Конечно, верно. Слепому
Сыщик достал из кармана блок жевательной резинки и спросил:
– Что будем делать дальше?
– Свяжемся с окружным прокурором, – ответил Мейсон. – Он всегда уверяет, что адвокат-криминалист употребляет свои знания на то, чтобы помогать убийцам избавиться от наказания. Вот я его и озадачу: покажу ему убийство, которое я раскрыл, в то время как его люди начисто опозорились.
– Твое доказательство слишком слабо, чтобы навешивать обвинение в убийстве, – усомнился Дрейк.
– Ничуть не слабо, – отпарировал Мейсон. – Заметь: было четверть одиннадцатого вечера, уже стемнело. Ворота гаража были заперты. Сэм Лекстер притворился пьяным, когда поставил машину в гараж. Но он должен был выйти из машины, подойти к воротам, запереть их, снова сесть в машину и включить мотор. Он должен был присоединить шланг к своему двигателю и к трубе, по которой шел нагретый воздух в спальню его деда. А потом оставалось завести мотор. Возможно, мотору и не надо было работать долго. Если я еще помню судебную медицину, в выхлопной трубе автомобиля моноокись углерода образуется в количестве один кубический фут в минуту при двадцати лошадиных силах. Гараж за пять минут может наполниться смертельным количеством газа. В атмосфере, содержащей всего две десятых процента газа, человек может погибнуть. Кровь мертвого будет ярко-алой. Газ этот так действует на кровь, что она не может снабжать ткани кислородом, эти же признаки отличают кровь человека, погибшего в горящем доме. Нельзя отказать Сэму Лекстеру в дьявольском уме. Если бы этой сиделке не случилось застать его, он совершил бы безукоризненное убийство.
– И ты все это хочешь передать в руки окружного прокурора? – перебил Дрейк, глядя на Перри Мейсона лишенными выражения глазами.
– Да.
– А не надо ли сначала проверить, какое отношение к этому имеет твой клиент?
– Нет, не думаю, – медленно сказал Мейсон. – Я не собираюсь покрывать своего клиента, если он замешан. Меня наняли, чтобы помочь ему сохранить за собой кота – и он его сохранит, во имя дьявола. Если он нашел принадлежащие наследникам деньги и присвоил их – это уже совершенно другое дело. И заметьте, что Питер Лекстер вполне мог подарить эти деньги Эштону перед смертью.
– Ерунда, – сказал детектив. – Пит Лекстер не ждал смерти. У него не было причин раздаривать деньги.
– Не будь таким уверенным, – возразил Мейсон. – У него была какая-то причина взять деньги наличными. Но довольно об этом рассуждать, Пол. Главное сейчас – предъявить обвинение чужому клиенту, а не ставить своего в такое положение, когда он должен давать массу объяснений. Я свяжусь с Эштоном и скажу, что его кот в безопасности.
– Это называется – из пушки по воробьям, – засмеялся сыщик. – Мы нарвемся на неприятности, спасая жизнь коту.
– И доказывая Нату Шастеру, что меня на кривой не объедешь, – добавил Мейсон. – Не забудь этого аспекта дела, Пол.
– В аптеке за углом есть автомат, – вспомнил Дрейк.
– Ладно, Пол, позвоним Эштону и окружному прокурору.
Они завернули за угол. Мейсон опустил монетку, набрал номер Питера Лекстера и спросил Чарльза Эштона. Через несколько минут голос Эштона задребезжал в трубке.
– Говорит Перри Мейсон, мистер Эштон. Думаю, что насчет Клинкера можно больше не беспокоиться.
– Почему? – спросил Эштон.
– Думаю, что у Сэма Лекстера скоро забот будет по горло, – объяснил Мейсон. – Он будет занят. Пока не говорите ничего слугам, но возможно, что Сэма Лекстера вызовут к прокурору и зададут несколько вопросов.
Голос привратника проскрипел:
– Вы можете объяснить о чем?
– Нет. Я сказал все, что мог. Держите язык за зубами.
В голосе Эштона нарастало беспокойство:
– Минутку, мистер Мейсон. Я бы не хотел, чтобы вы заходили слишком далеко. Есть причины, по которым я не хочу, чтобы прокурор вмешивался и задавал вопросы.
– Вы наняли меня, чтобы вашего кота не отравили, – твердо сказал Мейсон. – Этим я и занимаюсь.
– Но это уже совсем другое дело, – сказал Эштон. – Мне нужно с вами увидеться.
– Тогда – завтра. А пока угостите Клинкера сливками от моего имени.
– Но я должен с вами увидеться, если прокурор начинает расследование.
– Хорошо, завтра приходите ко мне. – Мейсон повесил трубку. Он состроил легкую гримасу, поворачиваясь к сыщику. – Ох уж эти мне кошачьи дела, – сказал он. – Не стоят они таких хлопот. Попробуем разыскать окружного прокурора.
– Похоже, что совесть у твоего клиента нечиста? – спросил Дрейк.
– У моих клиентов не бывает нечистой совести, Пол, – пожал плечами Мейсон. – Кроме того, не забывай, что мой настоящий клиент – кот.
– Конечно, – хмыкнул Дрейк. – Но, отвлекаясь от главного, хотел бы я знать, где Эштон взял деньги… Слушай, Перри, начинается дождь. Если надо ехать, я бы хотел взять свою машину.
Отыскивая в справочнике номер окружного прокурора, Мейсон сказал:
– Очень жаль, Пол, нам в самом деле придется ехать, но у тебя нет возможности взять свою машину – мы спешим. Поедем на моей, с откидным верхом.
– Этого я и боялся, – простонал Дрейк. – Ты на ней мчишься по мокрым дорогом, как дьявол.
6
Во внешности Гамильтона Бергера, окружного прокурора, было что-то от огромного медведя. Прокурор был широк в плечах, с толстой шеей, а когда он двигал руками, под кожей ходуном ходили великолепные мускулы.
– Вы же знаете, Мейсон, – сказал он, – я рад каждой возможности сотрудничать с вами. Я вам уже говорил и снова повторю, что всегда боюсь обвинить невиновного, но не люблю, чтоб меня дурачили.