Котёл
Шрифт:
В это время женский батальон: жены, сестры, матери, окружили военкомат с целью захвата мужчин, но мужчины, особенно молодые, неженатые, бросились к грузовикам и заполнили все кузова, а водители стали сигналить и включили передачи скоростей. Голоса женщин заглушали шум моторов, но чем дальше грузовики отходили, тем бесполезнее становилось выть и голосить.
Преодолев тысячу километров к полудню следующего дня, полк имени Степана Бандеры разместили в заброшенном детском садике на окраине города. Все было хорошо, были железные кровати, целые окна, не прогибались потолки и в одном из краников
— А ужин будет- кто-то задал провокационный вопрос.
— Кто задал этот вопрос, выдь наружу, покажи свое маскальское рыло- рявкнул командир полка Червяк.
Бойцы так стремившиеся в бой с москалями, но не сумевшие побороть проклятый позыв желудка, притихли. Значит, надо закаляться. И это не только пища. Нам предлагается и спартанский образ жизни. Спать без матрасов и одеял, писать в угол и нюхать мочу, а ходить по большому не придется: желудки пусты. И не пить воду. Этот слушок дошел до каждого бойца. Вечером все улеглись и заснули тут же. В казарме ничем не пахло. В окнах стекла не было, поэтому сквозняки были на уровне Степана Бандеры.
В десять утра перед казармой остановились два грузовика. Привезли оружие- старые винтовки, два ржавых пулемета и коктейли Молотова. Как на Майдане в Киеве.
Вместе с грузовиками прибыли и настоящие обученные бойцы-головорезы из Правого сектора в количестве пятидесяти человек. Они привезли на своих плечах длинные ножи, автоматы и пулеметы. Весь полк был разбит на батареи, взводы, отделения. Каждое отделение получила обученного командира. Началась идеологическая обработка новобранцев. Один новобранец упал в обморок.
— Что это с ним- спросил командир отделения Сосулька.
— Мамкин сынок. Второй день не кушал и все мы не кушали, не выдержал и потому упал в обморок. Мы знаем, что Степан Бандера по две недели не ел, а врагов косил, как косой стебли травы, — гордо произнес второй новобранец и тут же упал в обморок.
В это время шла старуха с сумкой в руках. В сумке было два батона хлеба. Бойцы бросились, вырвали сумку из рук, извлекли хлеб и стали рвать его на части. Уже завязалось несколько драк, но тут хлеб кончился.
Правда к обеду привезли котел перловой каши и ни одной сосиски, ни одного куска мяса. Бойцы все проглотили и казалось были счастливы.
Некоторые слабовольные, нестойкие стали названивать во Львов своим матерям, женам и просить привезти по куску хлеба и если возможно по куску колбасы, пущай ливерной, москальской.
И все же. Все это можно пережить, не смертельно же. А завтра снова каша, а на следующей неделе появится стекло и стекольщик. А матрасы…их постирали, а стираные матрасы в полевых условиях сохнут три месяца. Все было бы хорошо, если бы… не эти проклятые террористы, чьи жены и дети сейчас прячутся в подвалах, потому что народная власть сбрасывает на них кассетные бомбы, запрещенные во всем мире, посылает ракеты вместо воды и хлеба. Если бы эти террористы не стали подкрадываться и окружать здание детского дома, в котором сейчас базируется полк имени Степана Бандеры.
Новый командир полка Клитор дал команду всем бойцам правого сектора выйти из казармы и рассредоточиться, чтобы принять бой с москалями, а новобранцев оставить внутри: у них нет опыта, нет оружия, они представляют собой только пушечное мясо.
Молодые бойцы имени Степана Бандеры обрадовались, легли друг на друга промеж окон и стали слушать свист пуль.
Жестокий бой длился недолго, всего пятнадцать минут. Храбрые головорезы из Правого сектора решили сдаться «террористам», а молодежь и все остальные украинскомовни парни подняли руки над головами, стали выходить по одному, по два. Все были уверены, что их поведут на расстрел и просили разрешение позвонить матери, чтобы сказать: прощай маменька, я помер за вильну Украину.
— Подождите немного, имейте терпение. Вы же герои.
Вскоре пришел представитель народной самообороны Луганска.
— Можете быть свободны. Кто хочет служить народу, оставайтесь у нас. Киевская хунта бросила вас в пекло захватнической войны. Не верьте им, они обманули, предали вас.
— Позвольте нам позвонить родным во Львов. Как мамка скажет, пусть так и будет.
— Звоните, ваша воля.
— Мамка, я свободен. Только жрать хочу неимоверно. Нас не кормили четверо суток. Москали нас освободили и отпустили. У нас ни денег, ни хлеба нет на дорогу, приезжайте за нами, заберите нас отсюда.
Офицеры и другие бойцы Правого сектора сложили оружие и были переданы следственным органам Народной Луганской Республики.
Так закончилась бесславная военная эпопея львовского полка имени Степана Бандеры.
36
Виктория Езекян жила на втором этаже с полуторагодовалым больным ребенком и не имела возможности отлучиться ни на минуту, когда он бодрствовал. У него были проблемы с дыханием. Он дышал при помощи искусственного дыхательного аппарата и днем и ночью.
Муж Виктории погиб на фронте с войсками хунты, а точнее с боевиками второго сектора. Ее выручали соседи. Приносили хлеб из магазина, кефир, колбасу и все, что требовалось для кормления больного ребенка. Леша говорил с мамой глазами. У него были большие выразительные глаза, в которых выражалась радость, неудовольствие и благодарность матери за ее заботу. Чувство любви и обязанности жили в ней вперемежку и она не знала, чего в ней больше — любви или сострадания. Сердце матери устроено так, что оно чувствует дыхание ребенка. У Виктории было мало надежд на благополучный исход, нор она кропотливо ежеминутно делала вся, чтобы облегчить страдание сына. Она не могла плакать, когда узнала, что погиб муж, потому что если она начинала плакать и сынишка начинал лить слезы.
Соседи советовали выехать в Россию. Она была согласна, она мечтала о том, чтобы уехать, это было единственным, как ей казалось спасением. Но любая попытка перебраться в другой мир наталкивалась на трудности. «Скорая» местной больницы дважды подъезжала к Украинскому пограничному посту, но пограничники не пропустили. Не положено, не оформлены документы, нет вызова и вообще незачем ехать в Россию, враждебную нам страну, которая спит и видит порабощенной неньку Украину.
Пришлось возвращаться обратно. А любая поездка была пыткой для матери.