Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений
Шрифт:
Только подумал, что об одном Карина еще, видимо, не знает — теперь ее будут защищать. Так, как многим женам и дочерям, и не снилось. Навряд ли, чтоб существовало настолько уж много дочерей или жен в их стране, к которым приставляли такую охрану, как Костя потребовал от него для Карины. Не всех женщин защищают так, как самого Соболева.
Все здание, в котором располагался офис Картова, казалось каким-то замершим, словно застывшим до поры. Очевидно, до понедельника, когда хозяин соблаговолит «покинуть лоно семьи» и явиться сюда, вместе со всеми подчиненными. В будние дни, наверняка, коридоры и приемные гудят, в них кипит жизнь, и нет проходу и отбоя от посетителей
На входе его встретил охранник. Удостоверившись, что он — действительно Соболев, парень рассказал, куда идти и открыл дверь, пропуская Константина, а сам подозрительно косился в сторону водителя, оставшегося стоять у машины. Словно ждал, что тот сейчас, следом за Соболевым, броситься на штурм уже закрывшегося входа. Что ж, Соболев не сомневался, что у Картова достаточно недругов, заставляющих держаться в тонусе охрану. Теперь он и самого себя считал одним из таковых.
Быстро пройдя по пустым коридорам, единственным признаком жизни в которых были его собственные шаги, да гудение ламп, Константин зашел в приемную Картова. На небольшом диванчике, у большого, почти во всю стену, окна, сидел очередной охранник, тут же вскочивший при его появлении. То, что он намеривался провести очередную проверку, было вполне очевидно. При таком уровне настороженности и контроля, казалось практически невероятным то, что провернула Карина. Как они ее проворонили? Каким образом позволили донести до него файлы, которые, при умелом обращении, позволят вколотить огромные ржавые гвозди в крышку гроба всей избирательной кампании Дмитрия?
— Оставь, Сергей. — Дмитрий появился в дверях своего кабинета и непринужденно оперся о косяк. — Все нормально. Это, действительно, Соболев, и я сомневаюсь, что он сейчас наставит на меня пистолет.
Картов добродушно улыбался, хоть и смотрел сосредоточенно, с любопытством. Похоже, просто интересуясь причиной этой, совсем не запланированной встречи.
Константину заинтересовался, а что Картов сделает, наставь он, и правда, на него пистолет? Поступок, разумеется, глупый сам по себе, и все-таки? Удивится? Испугается? Начнет нервничать? Или сохранит невозмутимость?
Впрочем, до проверки на практике, любой вариант останется на уровне теорий, которые будут требовать доказательств.
Но, так или иначе, попытаться понять его характер с этой точки — стоило. Соболев изучал и оценивал Картова и раньше: как возможного партнера в делах, как кандидата на выборы и его удобство для себя, как возможного противника в делах. Теперь ему надо было оценить его как врага.
Впрочем, он точно знал, что все эти мысли ни в его глазах, ни на лице не отражались. Соболев одел невозмутимую маску и полностью контролировал себя. Нет, ярость, бешенная, обжигающая — осталась. Но сейчас она клекотала глубоко внутри, придавленная, спрессованная хладнокровным и отстраненным контролем.
Сергею, судя по всему, было без разницы, «тот» он, или «не тот», охранник явно не одобрял пренебрежение его хозяина к собственной безопасности. Однако, ничего не сказав, мужчина только хмуро кивнул и вернулся на свое место.
Кивком поздоровавшись с Дмитрием, Константин молча прошел в кабинет, не обратив на мрачного охранника никакого внимания.
Осмотрелся, здесь он еще не был.
Кабинет соответствовал своему хозяину: просторный, с большим окном, разделенным на квадратики стилизацией под французские свинцовые рамки, стол — темного дерева, массивный, добротный, но при этом — изысканный. Римские шторы, вместо жалюзи, привычных для кабинетов, темные, цвета
В целом, кабинет излучал роскошь, какую-то, даже, клубность, в значении солидных лондонских клубов, ведущих свою историю еще из прошлых веков. Здесь Картов, определенно, простых людей не принимал, для тех просителей кабинет должен был бы выглядеть попроще. Это что-то более личное, как демонстрация себя и своего статуса. И при всем этом, при всей сдержанной солидности, проглядывало что-то в этих темных шторах и темной коже дивана у стены. Просматривалось, просачивалось в воздух нечто, словно скрытое в уголках, как и в самом Дмитрии. Что-то, что заставляло настораживаться. Теперь Константину казалось, что он знает — что это такое.
— Нравится? — Довольно спросил Картов, заметив очевидный интерес Соболева к окружающей обстановке.
Костя ограничился медленным кивком головы. Кабинет, и правда, смотрелся великолепно. И все-таки, он бы не согласился работать в подобном. Было здесь что-то гнетущее, даже не в мебели или стенах, а в атмосфере.
— Прекрасное место, сам его очень люблю. — Не скрывая гордой полуулыбки, похвастался Дмитрий. — Эксклюзивное оформление. — Он хитро прищурился. — А ведь дизайнер тебе знаком, — улыбка Картова стала шире. — Кабинет мне, по личной просьбе, оформляла Карина. У нее в этом деле великолепный вкус. Да и опыт.
Костя невозмутимо приподнял уголки рта, демонстрируя «улыбку».
— Я и не знал, что она увлекается дизайном, — заметил он.
— Не просто увлекается — у нее диплом, она профессиональный дизайнер. Хотя, это ее второе образование, и, пожалуй, действительно, больше хобби. Первый диплом у Карины по экономике и финансам. Вот тут она просто неоценима. У девчонки на удивление светлая голова.
Вот сейчас Соболев был искренне поражен. Не похвалами в честь Карины. Пусть он и не знал о ее дипломах, то, насколько эта женщина умна и разностороння, Костя и сам отметил. Его поразило поведение Картова. Когда тот расписывал ему достижения Карины — он просто лучился гордостью и довольством. Как заботливый родитель, искренне восхищающийся достижениями своего чада, ей-Богу.
После всего, что он теперь знал — это было выше его понимание. Рождало ощущение какой-то мерзости и брезгливости. Усиливало ярость и презрение, которое он уже испытывал.
Может, стоило переиграть договор в пользу Шамалко?
Но слишком свежие воспоминания о том, как выглядела Карина утром, навряд ли позволили бы Косте так поступить.
Однако, у их страны на ближайшие выборы — прекрасные перспективы. Просто прелестные: явно ненормальный извращенец и просто садист. Вопрос из вопросов: кого же выбрать?
Еще раз осмотрев кабинет, он кивнул.
— Она очень талантлива… во многих сферах. — Согласился Костя, подумав, что теперь ему ясно, отчего появляется это давящее ощущение в кабинете. Кому, как не Карине, знать истинную сущность того, для кого кабинет оформлялся.
— Очень. — Еще раз сверкнул гордой улыбкой Картов.
Ни малейшего проблеска злости или недовольства. Так хорошо играет?
— Что за срочность такая, Константин, что потребовалось встречаться в субботу утром? — Картов прошел вглубь кабинета следом за ним и, указав Соболеву взмахом руки на кресло, сам уселся напротив. — Что-то случилось?