Котов обижать не рекомендуется
Шрифт:
– Да, – согласилась Света, – я не лучезарный.
– Конечно, это реклама театра! – Лера поправила лямку сарафана. – Все проплачено Виктором. Но кого это интересует? Сейчас все рекламируют всех, уже слова в простоте нельзя сказать: обвинят в пиаре.
Она сочувственно посмотрела на Свету.
– А вы не знали, да?
– Да ничего страшного, – рассеянно ответила Света. Что-то удивило ее в рассказе девушки, но она никак не могла понять, что. – Я бы в любом случае согласилась. Проект интересный, и то, что он кем-то оплачен, не делает его хуже.
Лера поднялась
– Стрельникова на первом месте в вашем списке. – Певица скривила губы, и Света поняла, что девушка всерьез не любит актрису. – Прикидывается, что терпеть не может сниматься и отказывает всем желающим. Смешно!
– Почему смешно? – удивилась Света. – Многие не любят фотографироваться.
Лера посмотрела на нее с жалостью, как на ребенка.
– Как вы не понимаете! Стрельникова – актриса! У нее работа такая – быть узнаваемой, везде светиться. Для актеров узнаваемость – это популярность, а популярность – это востребованность. – Она заговорила на повышенных тонах. – Тираж журнала – триста тысяч. Триста тысяч человек запомнит ее лицо! Думаете, ей это не нужно?
«Хорошо-хорошо, только не кричите», – хотела попросить Света. Но девушка завелась всерьез.
– Лживая баба! «Ах, я не люблю съемки!» Смешно до чертиков: актриса – и не любит сниматься! Да не любит, а обожает! А вы купились на эту выдумку? Ей хочется, чтобы ее уговаривали. А она бы ставила условия. Кому бы она вообще была нужна, если бы не ее богатенький братец?!
Света собиралась защитить Анну Васильевну. Но вспомнила про «сорок минут на съемку» и не нашлась, что сказать.
Лера замолчала. На щеках ее горели два красных пятна. Она прижала к ним ладони, успокаиваясь.
– Мне нужно переодеться. В сарафане мы уже все отсняли, правда?
Света кивнула. Ее немного озадачила эта яростная вспышка.
Наверное, Стрельникова и впрямь притворялась. Но на то она и актриса, чтобы играть. Пусть даже в повседневной жизни.
Девушка вернулась очень быстро – в джинсах и клетчатой рубашке, завязанной узлом.
– Я немного погорячилась, – извинилась она. – Простите, не хотела впутывать вас в наши разборки. Я недолюбливаю Анну. Она эгоистичная самодовольная тетка, а актриса посредственная. Хотя мнит себя звездой!
«Наши разборки»… Вот оно!
Света наконец-то поняла, что царапнуло ее в разговоре с певицей.
– Подождите… Когда вы говорили о Викторе Стрельникове, вы сказали: «нашего спектакля»?
– Ну да. Вы до сих пор не поняли? Говорю же – одной сцены! Я там тоже играю. У меня маленькая роль служанки, которая страстно желает петь. Очень смешная роль! А вообще пьеса серьезная, даже трагичная.
Возвращаясь домой, Света попыталась объехать пробку на Тверской и застряла в еще худшем столпотворении. Лукавый навигатор обещал провести самым быстрым путем – и обманул. Узкие улочки словно распирало от теснящихся автомобилей. Поток машин отражался в витринах, перетекая из одной в другую.
На светофоре к ее «Ниссану» подбежала глазастая чумазая девчушка лет десяти, размахивая букетиком
– Пятьдесят рублей! – уговаривала девочка на ломаном русском. – Хороший цветок, купи себе!
Света с улыбкой покачала головой. Ей нравилась девочка, но поощрять этот бизнес она не собиралась.
Двое мальчишек той же характерной внешности, что и девочка, шныряли по дороге, предлагая какую-то ерунду: зарядки для сотовых телефонов, карты, флажки с разной символикой. Их головы то появлялись между машин, то снова исчезали. В искаженном отражении витрины они походили на купальщиков, ныряющих в цветном потоке – тонких, смуглых.
Света достала камеру. Прицелилась, дожидаясь секунды, когда все трое соберутся в отражении.
И вздрогнула.
В видоискателе мелькнула пыльная черная машина, чуть не сбившая ее накануне.
Света отложила фотоаппарат и завертела головой, но тут зажегся зеленый, и ей засигналили со всех сторон. Пришлось ехать.
Машина больше не появлялась. Подумав, Света поняла, что ошиблась. В Москве тысячи грязных черных автомобилей. Почему ей вдруг подумалось, что это тот самый?
– Никакой логики, – вслух сказала Света, ползя за красным «Фольксвагеном». Она видела в зеркало его водителя. Тот разговаривал по телефону, рулил и ухитрялся одновременно жестикулировать.
«Виртуоз!»
И все-таки, отчего она так испугалась? Будто за спиной прошел призрак.
Света медленно ехала в пробке, поглядывая по сторонам. В какой-то миг ей показалось, что пыльный черный капот вновь мелькнул неподалеку. Она даже привстала, пытаясь рассмотреть водителя.
Но тут виртуоз с телефоном выпал из реальности, внезапно ускорился и догнал скромный «Акцент». Выглядело это так, словно одна машина разозлилась и наподдала другой в зад. «Акцент» вздрогнул, фыркнул и встал.
Света охнула и отчаянно замигала правым поворотником, просясь в соседний ряд.
– Товарищи, пустите меня, ну пожалуйста! Здесь авария!
Джипы с надменными блондинками за рулем протекали мимо, равнодушные к ее подмигиваниям. Женщины почти никогда не пропускают – это Света знала очень хорошо. Зато старенькая, видавшая виды «Нива» остановилась и терпеливо ждала, пока она выберется из-за столкнувшихся машин.
«Виртуоз» стоял с сокрушенным видом, рассматривая смятый бампер. Зато водитель «Акцента» не безмолвствовал: на всю улицу он сообщал, что думает по поводу идиотов, разговаривающих по мобильнику за рулем.
До Светы донеслась лишь часть его выступления. Но она решила, что могла бы подписаться под всем. Даже под теми выражениями, которые смутили бы самого певца Каната.
Пока она лавировала между полосами, черный автомобиль исчез. А на следующем светофоре пробка рассосалась, и Света заторопилась домой, забыв обо всем.
Двор к полудню стал как подгоревший блин: черный и горячий. Света брела от стоянки – и плавилась. В голову назойливо лезла мысль о том, что она на целых пятнадцать сантиметров ближе к солнцу, чем среднестатистическая женщина. Конечно, нелепо огорчаться из-за этого. Но Свете хотелось жалеть себя, и она огорчилась.