Котовский. Робин Гуд революции
Шрифт:
После войны — «Чабанка». Это был не просто совхоз. Огромное образцовое хозяйство (Котовский ведь по образованию агроном). Хлеб, мясо, сахарные заводы, производство кож, мыла… А время — 1920-е, голод, разруха, нэп. На товары из «Чабанки» — бешеный спрос. Коммерческой деятельностью заправлял Майорчик. Попутно много клал в карман. Это выяснилось. И возникла между ним и Котовским разборка «по понятиям». Котовский: у своих крысятничаешь? Зайдер: но, Грыня, я же за тебя когда-то муки принял!..
Взбешенный Котовский пинком выкинул Майорчика с крыльца. Во время перепалки он забрал у Зайдера партбилет. Потом снова вышел на крыльцо, разорвал (оцените физическую силу!), швырнул
Подчеркну еще раз: это лишь версия, сидящий в памяти давний рассказ, доказать не могу. Но объясняет он, мне кажется, многое. Почему на следствии Зайдер заявил, что стрелял из ревности? Скажешь правду — потянутся такие аферы, что точно «вышка». Почему дали относительно мало? Убийство в состоянии аффекта. (…)
Другое дело, что «бытовуха» для народа не годилась. Политсовещание второго корпуса после гибели комбрига отбило в Москву шифровку: «Независимо установления причины убийства Котовского политсовещание считает необходимым освещение прессе политической подоплеки, (…) чтобы усилить подъем корпуса, также массы АМССР Бессарабии»».
В 2012 году в Кишиневе вышла книга Михаила Лупашко «Бессарабец». В ней автор выдвинул свою прямо-таки фантастическую версию гибели Котовского. Освещая ее, Алла Герчиу пишет: «Григория Котовского убил вовсе не Майер Зайдер по прозвищу «Майорчик», а родной сын — грех молодости, плод любви «Атамана адского» и бессарабской аристократки. Причем убил по наущению румынской тайной полиции — так сигуранца решила проблему, которая могла возникнуть в случае успешной реализации планов основателя «страны Котовии», собиравшегося присоединить к своей автономии и вошедшую в состав Румынии территорию Бессарабии».
Вот как об этом пишет сам М. Лупашко: «За кустарником, облитая светом, уходила вдоль берега моря к Одессе проселочная дорога.
— Где-то тут Майорчик с машиной должен быть, — машинально сообразил Котовский, как вдруг рядом кто-то негромко, но резко свистнул.
Браунинг из кармана брюк, уже взведенный с патроном в патроннике, сам прыгнул в левую руку.
— Что за черт? — изумился Григорий Иванович, на долю секунды опоздав нажать курок.
В свете луны метрах в трех по тропинке стоял напротив него он сам, только двадцатилетний. В кожаной жилетке, высоких гайдуцких сапогах. Как же стрелять в самого себя! Молодой же двойник, поджав узкие губы, тут же свистнул снова. Грянул выстрел. Двойник стрелял от бедра. Пуля ударила Котовского в самое сердце.
— Сам себя уложил! — изумился в последний миг Григорий Иванович, чтобы уже никогда ничему не изумляться, и душа его, освобождаясь от измученного трудами и боями, грузного и не нужного уже тела, ликуя предстоящей свободе, без диктатур, расстрелов и сабельных атак, тонкой струей взмыла вверх. Отчего-то многогрешной душе Котовского было очевидно, что впереди ждет ее блаженство и счастье нескончаемое…
Услышав выстрел, Майорчик пулей вынесся из машины и, стреляя из табельного нагана непонятно куда, выбежал на тропинку. Котовский лежал на спине, откинув руку с ненужным теперь браунингом. Рядом с телом убитого стоял бледный как привидение Ангел Кузенкорно.
— Ты! — в ужасе закричал Майорчик. — Ты что наделал! Ты убил его!
— Да! — глухо подтвердил Ангел. — Я убил, я отомстил за отца.
— О горе мне! Горе нам! — завопил во всю глотку Майорчик. — Я же чувствовал, что неспроста тебя сюда перекинули… Лучше бы ты сгнил там в тюрьме, в Констанце!
Ангел и сам чувствовал
— Ты, ты, несчастный, — сгреб Ангела в охапку Майорчик. — Ты же отца своего убил! Он был твой отец! Он — Котовский!!!
Оттолкнув от себя отцеубийцу и словно отгоняя руками невидимых мух, Майорчик велел Ангелу:
— Беги, беги отсюда, парень! Может, ты еще спасешь себя. Беги, несчастный… Беги! — прокричал почти как заклинание, указывая рукой Ангелу.
— Отец? Он был мой отец? Котовский! О-о-о!!! — Ангел обхватил свою голову руками и, неуклюже повернувшись, побежал куда-то через кусты, на ходу бормоча и ругательства и проклятия.
— Я тебя убил, Гриша! — рвал волосы над телом погибшего Майорчик. — Мне и отвечать!»
Как известно, любая версия имеет право на жизнь, пусть даже и такая фантастическая.
И все же Котовского убил именно Зайдер, и никто другой. И его, кстати сказать, действительно пытались обвинить в том, что он убил Котовского по заданию румынской сигуранцы, но следствие установило быстро, что румынским агентом Майорчик быть не может. Факт абсолютно достоверный.
Сигуранца — тайная полиция в королевстве Румыния, действовавшая с 1921 по 1944 год. Главной целью сигуранцы была борьба с партиями и организациями, признанными властями подрывными и опасными. Во время Второй мировой войны члены сигуранцы были направлены на Буковину, в Бессарабию и Транснистрию для борьбы с партизанским движением.
В ответ на интервью с сыном легендарного героя Гражданской войны, востоковедом-индологом Григорием Григорьевичем Котовским, кандидат исторических наук, заместитель ответственного редактора еженедельника «Расы и народы» С. Н. Козлов выступил на страницах «НГ» с очень интересной статьей. В ней, как раз-таки предельно объективно, рассматривается политическая версия убийства Котовского:
«Суть выдвигаемых Г. Г. Котовским версий гибели отца состоит в том, что его убийство (6 августа 1925 г., во время отдыха в совхозе Чабанка близ Одессы) — «одно из первых политических убийств в Советском Союзе». Для Котовского-сына это «совершенно ясно».
Так ли уж ясно? И кто же стоял (мог стоять) за этим преступлением?
Сначала Г. Г. рассказывает об «очень сложных» отношениях Котовского с И. Э. Якиром, под началом которого он служил и в разные периоды Гражданской войны и после ее окончания. Затем нам сообщается, что «продвижение Якира в годы Гражданской войны проходило с подачи Троцкого, с которым он был в родстве» (уточнили бы уж степень родства, что ли…). После чего следует снисходительная оговорка: «Конечно, Якир способный и по-своему (? — С.К.) талантливый человек, но это родство сыграло очень важную роль». Дальше — больше: «У меня после пожара на даче, к сожалению, пропали документы, переданные мне старыми котовцами, о том, что даже свой первый орден Красного Знамени Якир получил незаконно». К такому вот выводу пришли спустя энное количество десятилетий, некие «старые котовцы». Интересно, почему те не сообщили об этом летом 1937 г., когда Якира вместе с другими выдающимися военачальниками судили и клеймили как «германских шпионов, а сами они были еще вполне молодыми котовцами и оставалось много свидетелей боев и операций 1918–1920 гг.?