Котовский. Робин Гуд революции
Шрифт:
Зампред ОГПУ Ягода
Начальник Информотдела ОГПУ Прокофьев
Верно: Секретарь Информотдела ОГПУ Соловьев»{ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 1048. Л. 41–75.}.
Собираться в Умань Котовские начали за неделю до отъезда. Ольга Петровна, жена комкора, вот-вот должна была рожать. А вечером 5 августа, то есть накануне, Григория Ивановича пригласили на «костер» в расположенный рядом Пузановский пионерский лагерь. Как подчеркнет в своей книге Шмерлинг, «на отдыхе у Григория Ивановича завязалась крепкая дружба с пионерами, раскинувшими свой лагерь в Лузановке. Несколько раз Котовский ездил к ним в гости.
Потом отдыхавшие по соседству красные командиры устроили по случаю отъезда Котовского проводы. За стол сели только в одиннадцать вечера, где сразу же зазвучали громкие речи и тосты. Уставшая за день жена Григория Ивановича ушла немного пораньше готовить постель. Котовский остался. В третьем часу ночи 6 августа командиры стали расходиться. Григория Ивановича задержал только что приехавший к нему старший бухгалтер Центрального управления военно-промышленного хозяйства. А вскоре в тишине прогремели два коротких револьверных выстрела, и снова наступила тишина. Распластанное тело Котовского было обнаружено на углу главного корпуса дома отдыха. Он лежал лицом вниз, пульса уже не было… На выстрелы сбежались отдыхающие и помогли внести тело на веранду.
Так, при таинственных и мало известных до сих пор обстоятельствах, оборвалась жизнь легендарного Григория Котовского, которого знал едва ли не каждый как в дореволюционной России, так и в Советском Союзе. В одном случае он был неуловимым преступником, а в другом — храбрым командиром и военачальником.
Ранним утром 6 августа вся Одесса уже знала о случившемся. На похороны Котовского из Москвы выехала делегация Реввоенсовета, которую возглавил С. М. Буденный. А во всех центральных и местных газетах обыватели читали приказ РВС следующего содержания:
«6 августа в городе Одессе убит командир 2 кавалерийского корпуса тов. Котовский, Григорий Иванович.
Тов. Котовский — революционер-подпольщик, с первых дней Гражданской войны стал в ряды Красной гвардии, а затем армии, командуя вначале горсточкой храбрых кавалеристов-партизан бессарабцев против оккупационных румынских войск. В дальнейшем этот отряд развернулся под его руководством в дивизион, полк, бригаду и, наконец, дивизию — 3 Бессарабскую.
Имя тов. Котовского и руководимые им части Красной конницы пользуются широкой известностью в армии и стране, в особенности же среди трудящихся Украины, где они были в борьбе с германскими оккупантами, петлюровскими бандами, Деникиным и белополяками вписали в историю Гражданской войны и Красной конницы ряд геройских подвигов.
Не раз пули врагов ловили этого героя-командира в открытом бою. Не раз шпионы и бандиты готовили ему смерть из-за угла. Он оставался жив там, где, казалось, смерть была неизбежна.
И вот теперь предательская пуля убийцы вырвала его из наших рядов. Случай беспримерный. Тот, у кого поднялась рука на такого-человека, — или безумец, или предатель, какого еще не знала страна. Революционный суд воздаст должное преступнику, но не вернет стране и армии того, чье имя было грозой врагов, чья шашка была надежной защитой советской земли.
Красная армия и Красная конница потеряли одного из лучших командиров. Союз Светских
Прощай, дорогой товарищ!
Красная армия сохранит о тебе память навсегда. На твоих боевых подвигах воспитывались сотни командиров. Они будут и впредь примером для бойцов Красной армии в грядущих битвах за рабоче-крестьянское дело.
В увековечение памяти тов. Котовского 3 Бессарабской кавалерийской дивизии, организатором которой был тов. Котовский, присвоить его имя и впредь именовать «3 Бессарабская кавалерийская дивизия имени тов. Котовского».
Народный комиссар по военным и морским делам и председатель РВС СССР М. Фрунзе».
В тех же газетах будет напечатана и телеграмма Фрунзе, которую он отправил непосредственно во 2-й кавалерийский корпус:
«Сегодня мной получено донесение о смерти тов. Котовского. Известие это поражает своей неожиданностью. Выбыл лучший боевой командир всей Красной армии. Погиб бессмысленной смертью в разгаре кипучей работы по укреплению военной мощи своего корпуса и в полном расцвете сил, здоровья и способностей. Знаю, что ряды бойцов славного корпуса охвачены чувством скорби и боли. Не увидят они больше перед собой своего командира-героя, не раз разводившего их к славным победам. Умолк навеки тот, чей голос был грозой для врагов советской земли и чья шашка была лучшей ее оградой. Рука преступника не остановилась перед тем, что она поднимается против лучшего из защитников республики рабочих и крестьян. Она решилась на позорнейшее, подлейшее дело, результат которого будет на радость нашим врагам.
Вся Красная армия сверху донизу переживает те же чувства тяжелой утраты и боли. От имени всех бойцов Красной армии и Красного Флота, от имени рабоче-крестьянского правительства Союза ССР выражаю осиротелым бойцам корпуса горячее братское соболезнование. Пусть память и славное имя почившего героя-командира вечно живут в рядах бойцов его корпуса. Пусть и в мирное время, и в грозный час военных испытаний служит оно путеводной звездой в жизни и работе корпуса. Почившему комкору 2 вечная слава!»
В ноябре 1937 года жена Котовского Ольга Петровна напишет Владимиру Григорьевичу Шмерлингу письмо, которое начинается вполне по-свойски: «Дорогой Володя!
Вы просите меня написать Вам подробно, т. сказать расшифровать мое последнее письмо. Я ждала с нетерпением появления книги — правды о Котовском без надуманного, ложного. Книга вышла правдивой, за исключением причины убийства Котовского. Раскрытие шпионской организации открыло мне глаза и на причину гибели Григория Ивановича.
Если мы проследим за взаимоотношениями между Григорием Ивановичем с одной стороны и Якиром, Гарькавым, Гринштейном, Ливензоном, Гусаровым, Примаковым, — с другой стороны, то они логически вели к одной цели.
Лично Григорию Ивановичу все они льстили, побаивались его прямоты, оказывали ему всяческое внимание, а в его отсутствие всеми способами старались дискредитировать его.
Снабжение в то время было вообще слабое, но из того, что было, наша бригада вообще ничего никогда не получала. Я помню, когда перед операцией против Петлюры было катастрофическое положение с седлами и Григорий Иванович обратился непосредственно в штаб Армии, и для бригады дивизия получила 600 седел, но бригада не получила ни одного седла, а они были распределены между пехотными бригадами и штабом дивизии.