Котт в сапогах. Поспорить с судьбой
Шрифт:
Надо сказать, к тому моменту, как Фредерик вернулся из конюшни, я тоже пребывал в не менее блаженном состоянии от тепла и чашки горячего молока с румяной пенкой. И вот скажите мне — откуда человеческой женщине знать, что более всего любит обращенный в кота человек? Одно слово — ведьма!
— Ну про то, что ты стал королем Гремзольда, у нас только ленивый не знает, — хмыкнул Фредерик, окончательно утратив пиетет перед коронованной особой. Да и как, скажите на милость, не утратить его — пиетет этот самый, — когда «коронованная особа» сидит перед тобой, завернувшись в одеяло, и трескает печенье под горячий кагор? Вот так и уходит из мира трепетное отношение к власти…
— Смеялся весь Либерхоффе, — поддержала мужа Мэрион. — Но не со зла…
— Не со зла, — подтвердил Фредерик. — Просто уж больно забавно вышло. Вчерашний циркач и вдруг — король. Многие либерхоффские дамочки даже слезу пустили — те, которые помнят твои выступления у синьора Сароза.
Андрэ густо покраснел и поспешно набил рот печеньем. Да уж, синьор Сароз прекрасно разбирался в людях и недаром выпускал гиганта жонглировать гирями и рвать цепи в одних кальсес, да еще на три размера меньше, чем того требовала природа. Благодаря этому нехитрому трюку хозяин цирка неизменно имел аншлаг — дамы шли смотреть на «riesig Samson» — великана Самсона — по второму, и третьему, и даже пятому разу.
— А вот что было после — того мы и не знаем, — развел руками Фредерик. — До нашей глубинки все новости доходят с опозданием, да притом так перевираются, что не знаешь, чему и верить. Рассказывали, будто бы король Гремзольда отправился в Америку искать какие-то сокровища, а возвращаясь назад через Испанию, превратил великого инквизитора в свинью. Не то чтобы мы тут так сильно расстроились из-за этого, скорее не поверили.
— И правильно сделали, — хмыкнул я. — Чего только люди не выдумают! Это Коллет — та самая ведьма, что меня заколдовала, — превратила членов городского совета Кадиса в свиней. Да и то не совсем. Так — морок навела. В воспитательных целях. Но в Америке мы действительно побывали! Преудивительная, скажу я вам, страна…
Я рассказывал о наших приключениях в Южной Америке до глубокой ночи. Под конец, несмотря на захватывающее повествование, и Фредерик, и Мэрион стали клевать носами. Да и сам я начал путаться и повторяться, с большим трудом заставляя себя держать глаза открытыми. Что до Андрэ, то он давным-давно уснул в кресле, создавая замысловатым сопением и храпом фон моему рассказу. Поймав себя на повторенной в третий раз фразе «И в этот решающий момент, милые дамы и добрые господа…», я понял, что пора перестать мучить и себя, и гостеприимных хозяев. Мэрион отвела меня в комнату для гостей. Отчаянная попытка Фредерика перетащить туда же Андрэ не увенчалась успехом, как и все старания разбудить монарха, так что его величество решили оставить спать в гостиной. Да уж, Андрэ отличается завидной способностью безмятежно спать в любом месте и в любом положении.
Мысль об этом была последней, перед тем как я свернулся на мягчайшей пуховой перине и провалился в глубокий сон…
— Конрад!.. Конрад!.. Что с тобой?!
Я выдрался из липкого кошмара, словно из бочки со смолой, увидел перед собой испуганное, искаженное болью лицо Мэрион и не менее испуганное лицо Фредерика. Выдохнул. Спрятал когти. Ведьма поморщилась, разглядывая окровавленную руку.
— Ох! Мэри, прости ради бога!
— Пустяки, я же ведьма — к утру и следов не останется, — успокоила меня Мэрион. — Ты скажи лучше, что с тобой происходит?
— Сон… — Получилось глупо, и я поспешил объяснить: — Кошмар. Повторяется. Уже месяц, как началось. И ведь что обиднее всего — ничего страшного-то в нем нет! Просто ощущение приближающейся опасности.
— Это не кошмар, — покачала головой ведьма. — Во всяком случае, не просто кошмар. Я тоже сегодня видела твой сон и чувствовала силу, стоящую за ним. Ты в настоящей опасности, Конрад!
— Час от часу не легче! Ты… ты уверена?
— Ну что ты глупые вопросы задаешь? — возмутилась Мэрион. — Конечно, не уверена! Предсказания никогда не бывают точными.
— Да-а-а? — разочарованно протянул я. — Жаль. Я надеялся, ты что-то определенное скажешь.
— Куда определеннее? Ты в опасности — этого тебе мало?
— Ну жизнь она как бы вообще штука опасная. Одно дело, если это я предчувствую убийцу, уже затаившегося в ближайшей подворотне. И совсем другое, если этот кошмар предупреждает меня о том, что лет через двадцать я подверну ногу, поскользнувшись на свежевымытом полу.
— Не обольщайся, — хмыкнула Мэрион. — Из-за пустяков ТАКИЕ сны не снятся. Я не знаю, что за опасность тебя подстерегает, но это что-то очень и очень серьезное. Ну-ка одевайся и спускайся в гостиную. Я сейчас руку перевяжу, и мы на тебя погадаем — надо же понять, что за беда тебе грозит.
Андрэ по-прежнему безмятежно дрых в кресле, выводя замысловатые рулады носом. Ни мои вопли, ни последовавшая затем суета его ничуть не побеспокоили.
Мэрион деловито протерла стол полотенцем, постелила чистую белую скатерть и стала расставлять принадлежности своего тайного искусства. Сказать по правде, мне до сих пор не доводилось пользоваться услугами гадалок, если не считать пронырливых цыганок, неизменно следовавших вместе с обозами тех армий, в которых мне довелось служить. Но те гадалки обходились минимумом реквизита — обычно для предсказания будущего хватало линий на руке, максимум колоды потрепанных карт. Да и результат гадания я мог предсказать не хуже гадалки — стремительно опустевший кошель облапошенного сослуживца. Но Мэрион была настоящей ведьмой и готовилась основательно, ни дать ни взять ученый-алхимик, собирающийся изготовить золото.
— Ну что же… — окинув придирчивым взглядом разложенный на столе колдовской инструментарий, проворчала Мэрион. — Пожалуй, приступим.
— Э-э… мм… что мне надо делать?
— Сидеть тихо и не мешать мне! Я попытаюсь вызвать духа и заставить его рассказать про твое будущее.
Ведьма расставила по углам стола зажженные свечи, возложила руки на старый, отполированный до блеска череп и принялась что-то тихо напевать. Признаться, я раньше относился к колдовству и прочей чертовщине крайне скептически. Как-то не доводилось мне за всю свою долгую жизнь сталкиваться с чем-то сверхъестественным. Встреча с Коллет и последовавшие за этим неприятности изрядно поубавили во мне скептицизма, но даже сейчас я не мог серьезно относиться к тому, что делала Мэрион. Тем более что, несмотря на серьезную подготовку и внушающий уважение реквизит вроде того же черепа, вещий дух никак не желал явиться на зов ведьмы. Только дружеское расположение к Мэрион удерживало меня от язвительных замечаний. Однако и продолжать этот нелепый спектакль я был не в настроении, а потому встал из-за стола и как можно непринужденнее сказал:
— Ладно, Мэри, похоже, сегодня твоего загробного осведомителя нет дома. Давай отложим до завтра…
Воздух над столом неожиданно пошел рябью, словно вода, и из этой ряби показалась мутная фигура.
— Или не отложим, — вздохнул я. — Смотри, Мэри, явился-таки.
Ведьма прекратила напевать заклинания и приоткрыла глаза. Мне показалось, что ее лицо выражало скорее удивление, чем удовлетворение от хорошо сделанной работы. В следующее мгновение рябь успокоилась, и фигура стала отчетливее…