Котт в сапогах. Поспорить с судьбой
Шрифт:
Я уже начал надеяться, что тревога моя была напрасной и сон тот оказался самым обычным сном. Увы, не раз уже приходило мне в голову, что моему ангелу-покровителю постоянно кажется, будто Конрад фон Котт живет недостаточно насыщенной жизнью, и он делает все, лишь бы не позволить моей душе пребывать в лености и довольствии. Впрочем, и телу моему стараниями этого пернатого паршивца тоже достается регулярно.
Вот и опять — стоило мне успокоиться и расслабиться, как дорогу нам заступил отряд стражников. Причем выражение их лиц не оставляло сомнений в том, что заслон выставлен здесь не просто так,
Шмыгая посиневшим от мороза носом, их командир даже изобразил что-то вроде салюта.
— Ваше величество! Его величество король Пусий Первый Великолепный просит оказать ему честь и посетить его дворец с официальным… э-э-э… или неофициальным визитом… Ну или вроде того. Вот.
— А? — Наш мудрый самодержец почесал давно не бритый подбородок и вопросительно уставился на меня.
— Хм… а откуда его величество узнало, где искать его величество? — подозрительно спросил я у стражника. — За нами что, следили?
— А даже если и так? — нахально возразил тот. — Он, промежду прочим, монарх. Абсолютный. Что хочет, то и делает.
— Передайте его величеству, что его величество Андрэ Первый Могучий благодарит его величество за оказанную честь, но, ввиду того что путешествует инкогнито, не имеет возможности принять его приглашение.
Стражник ухмыльнулся, продемонстрировав зубы, которым могла бы позавидовать Иголка.
— Ты не понял, коротышка! Его величество Пусий Первый Великолепный настойчиво просил принять его приглашение. Очень настойчиво!
Остальные стражники как по команде положили руки на рукояти мечей. Мне оставалось только сохранить видимость достоинства и важно ответить:
— Что ж, ступайте вперед и передайте его величеству Пусию Первому Великолепному, что его величество Андрэ Первый Могучий с благодарностью принимает его предложение.
— Ты меня за дурака держишь? — рассмеялся стражник, хватая Иголку за узду. — Пойдете с нами!
— Неприлично подозревать благородных людей в обмане! — попенял я стражнику.
— А я благородных и не подозреваю, — парировал стражник. — Даже у нас про маркиза д'Карабаса знают: если обещал, то сделает. А вот тебя я очень сильно подозреваю — ты известный проходимец!
Я не нашел что ответить на это наглое заявление. Проклятое кошачье тело! Даже на дуэль наглеца не вызовешь! Но какова ирония! Бывшего батрака и разбойника они, видите ли, считают благородным маркизом, а настоящего дворянина в седьмом поколении — проходимцем! Ну погодите! Только бы представился случай — вы у меня попляшете!
Однако вскоре я успокоился и задумался над куда более важным вопросом: какого дьявола понадобилось от нас Пусию? В том, что он узнал о нашем путешествии, не было ничего неожиданного — разведка у Пусия Великолепного одна из лучших в Европе. Но зачем тащить нас во дворец? Взыграли родственные чувства — как-никак Анна ему двоюродная племянница — и он решил вернуть блудного супруга домой? Но раньше Пусий не проявлял особой теплоты в отношениях с Анной. Даже на ее день рождения ограничился дежурным поздравлением и каким-то дешевым подарком, присланным с курьером. Или он до сих пор не простил мне бегство мэтра Бахуса? Но ведь уже больше года прошло! Эх! В любом случае ничего хорошего нас не ждет. Даже не знаю, что я предпочел бы — оказаться в тюрьме у Пусия или встретиться с Коллет и Анной.
За этими невеселыми размышлениями мы миновали лес и выехали на окраину Куаферштадта. Что ж, нет смысла ломать голову над тем, что все равно выяснится в ближайшее время.
У ворот дворца нас уже встречал смутно знакомый человек. Я порылся в памяти… Расшитый золотом и самоцветами камзол, напудренный парик, мысы сапожек на тонкой подошве — по последнему выверту моды — загнуты едва ли не до колен. Спесивая мордочка породистого пуделя… А! Точно! Это же тот самый придворный, что первым обнаружил меня и Андрэ в компании Анны, бывшей на тот момент в шкуре лягушки! Хоть убей, не вспомню, как его звали…
— Жан Луи Батист Альберт Дориан Этьен де Суфле, старший посыльный при дворе его величества Пусия Первого Великолепного! Ваш покорный слуга, сир!
— А?
Поскольку, судя по выражению лица, Андрэ готов был поинтересоваться, где все перечисленные люди, или сказать еще какую-нибудь бестактность, я поспешил взять разговор в свои руки:
— Его величество Андрэ Первый Могучий с благодарностью принимает вашу службу. Если память мне не изменяет, в прошлую нашу встречу ваша должность была иной?
— О да! — лучась самодовольством, произнес де Суфле, манерно поправляя мизинцем кончики усов. — Его величеству Пусию Великолепному было угодно пожаловать мне это место за несомненные заслуги перед Короной.
— С первого помощника младшего посыльного в старшие посыльные — и всего за год? Какая стремительная карьера!
Де Суфле явно не отличался сообразительностью и мою иронию принял за искреннее восхищение.
— Ах! Не стану кокетничать, преуменьшая мои таланты! Должность я получил заслуженно. Но, справедливости ради, признаю, что путь наверх мне открылся благодаря случайности. Сначала меня произвели в младшие посыльные, а потом неожиданно старший посыльный совершил ужасающий проступок и был сослан нашим добрейшим королем в провинцию. Так я и стал старшим посыльным.
— Вот как? — Слова придворного вызвали у меня некоторый интерес. — Что же это за проступок совершил ваш предшественник?
— О… неловко даже говорить! — Де Суфле опасливо огляделся и, понизив голос, прошептал: — Представьте, он посмел явиться во дворец в фисташковом камзоле и розовых чулках! Это было отвратительно само по себе, но он ведь в таком виде попался на глаза его величеству! Можете себе представить, каково было нашему любимому монарху. При его-то тонкой душевной организации и идеальном вкусе видеть подобное непотребство?! Бедный, бедный король! Он почти неделю после этого пребывал в тяжелой депрессии. Будь моя воля, этот негодяй — старший посыльный — не отделался бы так легко!