Коварная любовь Джабиры
Шрифт:
Василике благодарно кивнула – она тоже думала, что это будет так. Однако здесь госпожа Мамлакат ошиблась – путь сюда узнал и принц Мирджафар.
Ибо тот прием, который давал в честь младшего сына бея Тахира император Алексей, закончился именно здесь, в глубокой тишине опочивальни новой принцессы, на шелках ее ложа.
Шли дни, незаметно слагаясь в месяцы. Василике привыкла к своему новому положению. Она старалась подражать своей названной сестре Феодоре и быть достойной того поистине заоблачного положения,
Близилась осень, однако дни по-прежнему были длинны и знойны. Девушки спасались от жары у фонтанов или в мраморной беседке. Василике показалось, что так будет продолжаться еще бесконечно долго – неторопливые беседы с Феодорой, усердная зубрежка слов нового для обеих языка – языка бесконечно далекой страны Чин, суровые глаза наставников. Однако безмятежное спокойствие закончилось неожиданно – как-то вечером, за час до заката.
Феодора отложила книгу и спросила у Василике:
– Сестричка, помнишь ли ты день летнего солнцестояния?
– Помню, конечно, – Василике чуть пожала плечами.
– Помнишь ли ты принца Мирджафара?
– Помню.
Девушка насторожилась – как же ей было забыть о нежных губах принца и его горячей страсти? Но Василике казалось, что об этой ее тайне не ведает ни одна живая душа.
– Отлично, значит, помнишь ты и о том, что принц – младший сын бея Титтери.
– Сестричка, я знаю это. Но почему ты спросила?
– Дело в том, что уже три дня как у нас гостит посольство этого самого бея. Первое за последние полсотни лет. Мне думается, что идут переговоры. Отец уже не раз упоминал, что не дело нам пребывать в ссоре с этой древней страной – пусть она отделена от Бизантия даже сотней Серединных морей.
Василике коротко кивнула – не так давно старенький учитель истории рассказывал о том, как некогда часть войска высадилась на негостеприимном берегу, заселенном лишь чернокожими дикарями. Как за войском пришел на высокие скалистые берега и посланник базилевса, как страна обрела свое нынешнее имя и своих нынешних правителей. И как полстолетия назад бей, дед нынешних правителей, вызвал на поединок весь мир, дабы доказать, что нет страны в мире сильнее и независимее.
– Помнится, – Василике отложила перо, – что принц Мирджафар для того и приезжал, чтобы восстановить мир с Бизантием.
– Он лишь предварял посольский визит.
– Но почему тебя, принцесса, так тревожит это посольство?
– Мне думается, сестра, что восстанавливать добрососедские отношения мой отец будет не на переговорах. Я почти уверена, что он готов заключить некий брачный договор, чтобы страны скрепить родством.
– Брачный договор, сестричка? – Василике удивилась. – Но ты же сговорена за принца Белу, а твои сестры еще слишком малы, чтобы выходить замуж.
– Ну отчего же? Одна из моих сестер вполне взрослая…
Феодора выразительно посмотрела на собеседницу. И тут Василике вздрогнула – она вспомнила тот день, когда базилевс назвал ее своей приемной дочерью.
Девушка подняла глаза на подругу.
– Правильно ли я поняла тебя, Феодора?
– Думаю, ты преотлично понимаешь, о чем я. Но пока все это – лишь мои догадки. А вот что будет на самом деле, увы, мне ведомо не больше, чем тебе.
Похоже, Феодора все-таки слегка лукавила – уже назавтра император приказал дочери и ее названной сестре явиться в малый церемониальный зал.
Василике не спала всю ночь – разговор с Феодорой навеял на нее воспоминания, которые она старалась спрятать как можно дальше. Она вновь и вновь переживала сладостные минуты в объятиях Мирджафара, вновь и вновь вспоминала его низкий голос, его ласковые руки. Вновь и вновь повторяла «судьба», находя все более отрадный смысл в этом простом слове.
Однако действительность, как водится, превзошла самые смелые ожидания, указав Василике истинное место каждому из ее воспоминаний.
– Дети мои, – проговорил базилевс, задумчиво глядя перед собой. – Сегодняшний вечер для меня более чем печален, ибо сейчас я расстаюсь с одной из своих дочерей, решаю ее судьбу.
Феодора и Василике переглянулись.
– После долгих раздумий я решил восстановить тесные узы, что объединяли некогда наш род и род правителей прекрасного Титтери – ибо беи родом не просто из Бизантия, они родом из града великого Константина. Что же может быть крепче, чем узы дружбы? Только узы крови! А значит, дочь императорского дома должна стать невестой одного из сыновей бея. Увы, судьба несправедлива – ибо, если базилевса боги наградили и сыновьями и дочерьми, то род бея продолжают лишь сыновья.
– Батюшка… – прошептала Феодора.
– Нет, девочка моя, я веду речь не о тебе, ибо твой брак давно решен и изменить это решение не под силу никому. Сейчас я веду речь о твоей сестре, моей названной дочери Василике. Воистину не зря это имя означает «царственная». Дочь моя, – император оторвался от созерцания потолка и взглянул прямо в лицо девушки, – тебе предстоит великое деяние и имя твое будет прославлено в веках. Я решил, что ты станешь невесткой бея Титтери…
Василике замерла, не веря своему счастью.
– …и женой его старшего сына, наследного принца Мустафы!
Мир рассыпался тысячами осколков боли – принца Мустафы, не Мирджафара… Однако базилевс не заметил, как побледнела его названная дочь, – он огласил принятое решение и вновь поднял глаза к потолку, созерцая игру света в потолочных витражах.
А вот Феодора эту смертельную бледность заметила – и почти правильно поняла все, что происходит в душе ее «сестрички».
Девушки молча поклонились императору и так же молча пересекли половину дворца. Раскрылись двери в селамлик, а потом и в коридор, что вел к покоям принцесс. И лишь тогда Феодора участливо спросила: